А у друга Чука сегодня будет церемониал бракосочетания с Дианой (тоже принцесса). Событие, конечно же, примечательное. А посему вечером мне пришлось достать черные брюки и наводить на них стрелки. Час ушел на классовую борьбу утюга и рубашки. Как обычно низы не хотели, верхи не могли. Я таки уговорил их на компромисс – оставив несколько морщинок на платяном теле рубахи.
Так теперь надо заготовить тостик. Угум-с. Чего бы такого сказать. Ведь обычное «Ну, поехали!» не пройдет.
Итак: «За годы, проведенные в непосредственной близости нашего уважаемого товарища Чука, кружась в орбите его притяжения, я всегда поражался его неиссякаемому оптимизму. Даже в этот день, вы только поглядите, он улыбается и радуется, как дитя малое! А посему, дорогие гости, извольте ебануть стаканчик за оптимизм жениха!».
Вроде ничего. После этого, чеканя шаг кремлевский, прошествовать, троекратно расцеловать и вручить фритюрницу.

Все моченьки больше нету. Вымотался я не могу. Домой придешь, только за стол поужинать, жена орет дурным голосом:
- Куда! Сначала загадку разгадай! Сверху красно, внутри черно! Как засунешь, так прекрасно!
- Пизда!
- Дурак, галоши!
- Знаю. Давай ужин, есть хочу!
- Ты загадку не разгадал. Не дам. Вот тебе новая: кто такой коричневый в пирожок забрался?
- Таракан!
- Нет, ну точно дебил. Дослушай сначала - летом с круглым личиком, виноградом звался!
- Изюм! – отвечаю устало, - Неси жрать скорее!
Но это ладно, а представляете каково мне, когда я с ней в постель укладываюсь. Ластиться начинаю. Руку на бедро положу, в шейку поцелую, на ушко шепну. Дыханием жарким щеку согрею, а она глазами блеснет:
- Милый, сначала загадку угадай.
- Не, ну сколько можно.
- Ты же знаешь - не дам, пока не разгадаешь.
Матюгнусь про себя. А куда деваться, кровушка уже в висках стукает:
- Говори.
- Поломался самокат. Колесо в сторонке. И лежит в моей руке стержень очень тонкий. Что это?
- Да я откуда знаю.
И вот лежишь голову ломаешь. И где она только этот бред выискивает. Ума не приложу. Вертишься как веретено по кровати. Варианты перебираешь. А потом плюнешь и на бок – спать.
- Ну, угадал?
- Да ну тебя. Спать буду.
Вот так и мучаюсь. Ни пожрать, ни переспать без угадываний этих не могу. Эх, и кто ей только ляпнул, что у каждой женщины должна быть своя загадка.

Над нами пролетел самолет, волоча за собой белый шлейф реактивного следа. Мы лежали в высокой зеленой траве.
-Видишь, он небо разделил на твое и мое, - сказал я, усмехаясь уголками губ.

Я хотел бы сдать свой билет на «Титаник», но у заключенных нет билетов. Меня везут бесплатно.
Черт, как-то все подозрительно.

Смерть – огонек свечи, к которому я порхаю сквозь ночь.
Господи, какие короткие ночи летом.

Сейчас всех автомобилистов принуждают к обязательному страхованию своих «малышок», «ласточек», «девочек моих» и т.п. А народ у нас достаточный инертный, да и кому захочется нести свои пять дукатов в контору и получать за них какую-то непонятную бумажку. Тут паспорта-то почти бесплатно с ленцой меняли. Народ матерится и плюется, а по телевизору гоняют рекламу: «Люди страхуйте!» и т.п. Да реклама-то такая беспонтовая и бездарная, что плеваться хочется и предложить такой ролик:
По дороге катится машина. За рулем, насвистывая немудреную песенку, сидит мужичок. Солнышко ласкает капот бликами. Птички щебечут. Лепота.
И вот, запыхиваясь, боясь опоздать, к краю дороги бежит милиционер, он машет жезлом.
Лицо у него красное, оплывшее, глазки маленькие и глубоко посажены:
- Почему не пристегнуты?
-Ну как же? Вот. Пристегнут.
На лице мента досада, легкое раздражение. Глазки цепко осматривают авто:
- Аптечка?
- Есть.
- Огнетушитель?
- Вот.
В следующем кадре: мужик приседает на одной ноге, прижав указательный палец правой руки к носу. Мент стоит рядом и, склонив голову набок, внимательно наблюдает.
В следующем кадре: Мент задумчиво трет подбородок. Потом вскидывает руку жестом: «О, бля, эврика!»:
- А полис обязательного автомобильного страхования есть?
- Черт, - говорит мужичок, так что в глазах читается: «Блядь!».
Перебивка. Диктор:
-Не давайте лишнего повода!
И далее бла-бла-бла про страхование, название фонда и т.п.

Может тоже фигня, конечно, но все же сыграет чуток на вечной нелюбви, и желании утереть нос ментам.

Оставтье меня в покое, козлы! (с) Коза

Натужно снаружи ветер взвоет волком, обопрется на меня небо сальным боком, подогнутся ноги молнией тонкою, не сдержать крик зубами ломкими.
Все края острые - режут плоть мягкую, отпускает жизнь шутку плоскую, катятся по склону дни бочкообразные, лица все на один манер - безобразные. Судьбами клацает пианист пьяненький, накажи меня - я уже не маленький.

-Ну, проходи, не стой в дверях.
-Да-да.
-Ты чем-то опечален, друг?
-Ты знаешь… Я посижу у тебя.
-Конечно. Чай или кофе?
-У меня лопается сердце, разлетается на кусочки. Меня рвет изнутри всего на лохмотья.
-Ага. Так чай или кофе?
-Звезды осыпались прямо с неба и, как мне кажется, все до единой утонули в море.
-Ты, блядь, скажешь, в конце концов, чай тебе заварить или кофе?
-Ага. А еще сегодня я видел, как цветы свернулись обратно в бутоны.
-И что ага? Кофе, ага? Или чай, ага?
-Я выпрыгнул из пропасти прямо на край, а мне еще лежать на дне и лежать. Я все же кофе.
-Ну, слава богу. Так что ты говоришь?
-Мне зашили рот суровой ниткой правды. Так что я могу говорить?
-Сначала я прогреваю турку, потом кидаю две ложки кофе и слега поджариваю его. Он конечно уже жаренный, но как же приятен аромат молотого на дне раскаленной турки.
-Когда два паровоза летят навстречу друг другу, у них нет никаких шансов не встретиться. Ты знал?
-Потом я кидаю две ложки сахара. И опять грею на огне. Я жду пока она немного расплавиться, обволочет карамелью кофе. Слипнется с ней, сольется в сладострастном соитии. Ты чуешь аромат?
-В жизни так мало жизни. В любви так мало любви.
-Нет, сахара достаточно и кофе в меру. Я, конечно, на свой вкус.
-Людей, которых полюбил, нужно убивать сразу, чтобы потом они не убили тебя.
-А сейчас воды.
-Девочка, которую ты любил в школе, вырастает грудастой блядью. Ты встречаешь ее, когда забыл вкус ночной слезы, стекающей по щеке.
-Вот. Хочешь, я могу добавить в кофе корицы. Я сам не очень люблю, но вдруг ты хочешь. А мы ведь друзья. Я ради тебя готов выпить кофе с этой сраной корицей.
-И смотришь на нее и не понимаешь – зачем? Зачем все это было. На хрена тебя так пичкали этой романтикой небеса. Зачем вложили в тебя кусок неразделенной боли.
-Фу, корица. Нет, конечно, иногда этот пикантный вкус очень даже ничего. Но сегодня, сегодня мне не до пикантностей. Но ради друга-то, друга ради. Ради тебя, между прочим, я варю кофе с корицей.
-Ладно, дело прошлое. Но почему сейчас тебя обвешивают, как простачка. Почему сейчас вдруг не докладывают. Сейчас, когда так скучно.
-Вот-вот, видишь, шапка поднимается, сейчас главное момент не прощелкать. Чтобы не убежало. Кофе с, фу, корицей. Чтоб ей на свет не родится.
-Почему сейчас ты ночью глотаешь не свою слезу, а чью-то слюну. Чужую слюну наматываешь на язык и думаешь, как бы привсунуть – так или этак. Чтобы не было скучно. Чтобы по новому. Чтобы не как вчера. Чтобы делать меньше движений.
-А теперь по кружечкам. Видишь, я купил специальные чашечки под кофе. Не хухры-мухры какие-нибудь. Скажи, стильно.
-Сильно. Сильно бьешь кого-то, хлещещь словами, заглушая чужим криком свой собственный о помощи. Наотмашь. На тебе.
-Это тебе. Аккуратно только. Горячий.
-Ты обжигаешься в юности, дуешь что есть сил до самой старости. Дуешь северным ветром себе в нутро, так что замерзает комочком желудок.
-А ничего кофе получился. Ты попробуй-попробуй.
-Ну, спасибо тебе. Выслушал, выстрадал вместе. Пойду я. Где тут у тебя окно?
-Постой, а как же кофе? Какого хера я тут у плиты танцевал? Козел, хоть бы спасибо сказал. Корицу из-за него бухнул, а он. Ну да хрен с тобой. А еще друг называется.

Сижу вчера вечером, значит, дома. Massiv Attack бубнит тихонечко так. На столике передо мной кружка чая, коим я запиваю сладость конфет с коньячной начинкой. И хорошо мне так. Умиротворенно. Размышляю над очередным календарем. На сей раз для сети магазинов, торгующих разной техникой. И уносит меня мысль в такой сюжет: на весь календарь забабахать экран, состоящий из отдельных телевизоров как бы, и вот на этом экране картинка в стиле «Терминатор: восстание машин». Роботы всякие с красными глазами и все такое. Ага. И еще текст кинуть техногенным шрифтом. Типа, «В будущем машины поработят людей! Пока они безобидны – пользуетесь! Сеть магазинов N». Ну и логотип там прибабахать. И весь я погружен в эту тему. Ага.
Вдруг настойчивый стук в дверь. Ну, все, думаю, открою дверь, а там терминатор: «Меня прислали, чтобы защитить тебя…» ну и далее по сюжету. Нет. Соседки. Одна, что подо мной живет, вторая с моей площадки.
Надо вам рассказать о соседке снизу. Как-то раз зимой, когда дуют ледяные ветра, когда балконы и окна законопачены и заклеены, звонит она мне и говорит: «Еще раз я тебя увижу на своем балконе, пеняй на себя. Вызову в милицию и засажу в тюрягу». Живу я на пятом и не то чтобы высоты сильно боюсь, но все же ползать по балконам как-то страшновато. Ну да ладно, человек пожилой, думаю, всякое бывает. Долго мы на эту тему хохмили с друзьями. Меня уже было прозвали «Балконным вором старушечьих трусиков». Весной старушка свой балкон укрепила, сделала выступы, застеклила.
А тут давеча подымаюсь домой она на площадке и вижу плохо ей:
-Может «скорую» вызвать?
-Да вызвали уже.
И вот вчера эта милая старушка и соседка стоят на пороге. Думаю, опять плохо и хотят, чтобы я помог. Хрена лысого.
-Чем вы тут занимаетесь?
-Хм, работаю, да чай пью. А что?
Старушка бодро влетает в квартиру и подозрительно начинает все осматривать:
-Вы один?
-Вообще-то да.
Идет через комнату. Трип-хоп нагнетает атмосферу.
-Я милицию вызову. Я уже сейчас хотела вызвать. Будете знать, как по чужим квартирам лазить.
Ага, размышляю, все понятно. Очередной вывих мозга. Пусть посмотрит, успокоится. На соседку по площадке еще так поглядываю, типа бывает вот, на поддержку ее надеюсь.
Старушка осматривает балкон, ванну, кухню, но даже и под диваном ее ждет разочарование. Я один, музыка играет тихо.
-Почему вы не даете мне мыться?
-Что-что простите? Это как?
-Вы по трубе стучать начинаете.
Ах, вон оно что. Дом-то старый. Если кран отвернуть посильнее, то весь стояк трястись начинает и грохотать. Демонстрирую на своем кране. Не успокаивается. Начинается спектакль на тему: «Какие вы хреновые соседи». В программе наезды на темы: «Ваши гости», «Хлопанье дверьми», «Ходьба по квартире ночью», «Ваши музыкальные вкусы», «Вам молодым на стариков посрать» и т.д.
Я медленно, но верно закипаю.
Соседка по площадке подхватывает концерт и ее мощный бэк-вокал режет ухо:
-До чего вы довели женщину. Раньше она была молода и красива, а теперь. Посмотрите, что теперь. Вы ведь ее в могилу скоро сведете. Вот придет хозяин квартиры, я с ним поговорю. Я ему скажу, чтобы он вас выгнал. Живете тут даром, еще и хамите. Да вы, да вас. Да вы со своей музыкой. Превратили квартиру в бичевник. Ходют тут к вам всякие, такие же как вы.
Мои глаза лезут на лоб. Я просто ошарашен – ни фига себе поработал вечерком дома.
Я машу на них рукой:
-Все, до свидания. До свиданья.
Еще пробиваются остатки фраз, но я закрываю дверь. Потом я долго курю на балконе. Думать о календарях больше не хочется, я запускаю на компьютере первый попавшийся шутер и с остервенением всаживаю обойму за обоймой в каких-то очередных фашистов с лицам старушек.

А дневники здесь тихие...

Ответы выложены.
Кто что спрашивал, я постарался ответить.

Я никогда не обращался к людям, читающим мой дневник. Разве только предупреждал, что исчезаю в связи [тут стоит причина].
И вот, внимание, впервые я обращаюсь, нет-нет не с просьбой, а с предложением.
Суть такова: в комментариях к этой записи вы можете оставить любой(ые) – это ключевое слово - вопросы для меня, на которые я отвечу честно (это тоже ключевое слово).
Зачем это нужно? Хм, хочу проверить себя. Насколько я могу быть честен. Предельно.
Вопросы принимаются до пятницы до 10 часов утра (по московскому времени). Сразу после этого я выкладываю ответы.

Фил!
Не знаю, как скоро ты увидишь эту запись, но ведь когда-нибудь увидишь.
Так вот, от всей души поздравляю тебя с днем рождения!
Всего тебе!
/хм, а поздравления писать-то я и не умею/
Спасибо тебе за все!
Надеюсь, что мы еще не раз свидимся. И на очередной твой день рождения тоже.
Приду домой и хлопну за тебя рюмаху!
Давай!

Гулливер любил во время массовых гуляний лилипутов ухватить из толпы пригоршню человечков и сказать с завистью:
-Живет же горстка людей.
Потом он со злостью сжимал кулак и сцеживал:
-А теперь не живет.

У меня есть много причин, чтобы любить жизнь.
Но я их часто забываю. Проклятый склероз!

Ты идешь по винтовой лестнице к последнему этажу. Движение по спирали – это движение по кругу. Однообразные ступеньки, внутренняя стена - справа, внешняя – слева. Чем выше ты поднимаешься, тем труднее даются шаги, появляется отдышка, ты начинаешь горбиться от усталости, опираться рукой о стенку. Ты устаешь и иногда присаживаешься на ступеньки, чтобы отдохнуть. В такие моменты ты понимаешь, что уже забыл зачем идешь. Потом тяжело вздыхаешь и продолжаешь подъем, думая, что наверху все вспомнишь, поймешь. Шаги по кругу. Ты приходишь на последний этаж и спрыгиваешь вниз. Насмерть.
Можно, конечно, убежать прочь от этой башни. Никуда не подниматься, а бежать, бежать, что есть сил, прочь. Делая замысловатые петли, путая следы, но все равно в итоге ты почему-то падаешь с последнего этажа. Насмерть.

Первое правило - помни о втором!
Второе правило - не забудь первое!

Уф, сколько же лет я не брал в руки мяч? Уже и не вспомнить.
Рядом с нашим домом, прямо на бульваре, построили баскетбольную площадку. Протолкнуться к ней в светлое время суток практически нереально, поэтому товарищеский матч двух команд "Сара-Бара" и "Кроссовки Джордона" был назначен на 21-00. Болельщицы приготовили плакатики и кричалки. Игра была напряженной и азартной. Тело ломалось и кричало: "Ты что! Сдурел что ли?".
Блин столько эмоций, усталость. Клево!


Current music: Crisis Dance - Tomorrow

Мы из поколения, которое мама не учила ходить на горшок, поэтому мы по привычке гадим под себя.

Current music: Crisis Dance - See you no more

Вы отвернетесь к окну, когда в автобус войдет старенькая бабушка. Вы сегодня устали, блядь, до безобразия. Целый день на ногах, в сумасшедшем ритме по самой утробе города. Вам пришлось говорить много слов, которые вы никогда не употребляете в обычном разговоре. Неужели вы скажете: "Целевая группа нашей PR-акции "За ваше здоровье, суки, чтоб вы сдохли" относится к маргинальным слоям современного общества. Ее уровень дохода не превышает 250-300 долларов, социальные ценности размыты, доминантой является стремление к нигилизму и саморазрушению, поэтому мы рекомендуем основным напитком акции выбрать самый дешевый сорт водки. В программу акции предлагаем включить такие проверенные временем мероприятия, как "Бей в рыло, пока не уплыло", "Ори и пой, пока живой", "Танцуй на столе, пока на кочерге", "Еби баб, пока не стукнул кондрат" и им подобные, которые предложит модератор целевой группе, ориентируясь адекватно ситуации во время акции". Нет, вы так не скажете. Вы позвоните старому другу, знатному бухарю, и скажете: "Здорово, конь. Ха! Я, конечно. Кто ж еще? Слушай, брат, забухаем в тяпницу. Что? Да в пятницу. Ну, все как обычно. Ну, все наши будут. Попьем, пороем, баб снимем, морду кому-нибудь набьем. Ага. Ну, давай до пятницы". Так вы скажете. А сейчас вы едете в автобусе и зверски устали. Вы вполне культурный человек, но просто устали сегодня так, как бабка за всю жизнь не уставала. Вы не можете смотреть на то, как она горбиться, качается и держится немощной рукой за старый поручень, поэтому просто отвернетесь к окну, а там. А там унылый городской пейзаж, который вы видели тысячу раз, но лучше смотреть на него, чем на старуху. И вам стыдно где-то там в глубине души. Но это чувство покрылось сверху толстым, сатиновым одеялом усталости. А сейчас вы крутанете колесико мыши. Уйти отсюда, не читать, не думать об этом. Скролл. Скролл. Мимо. Мимо. К смешному случаю в соседнем дневнике, к следующей закладке. И тут вы отвернулись. От меня. От себя, в конце концов. Еще раз.

Current music: Crisis Dance - Otherside