-Ну, проходи, не стой в дверях.
-Да-да.
-Ты чем-то опечален, друг?
-Ты знаешь… Я посижу у тебя.
-Конечно. Чай или кофе?
-У меня лопается сердце, разлетается на кусочки. Меня рвет изнутри всего на лохмотья.
-Ага. Так чай или кофе?
-Звезды осыпались прямо с неба и, как мне кажется, все до единой утонули в море.
-Ты, блядь, скажешь, в конце концов, чай тебе заварить или кофе?
-Ага. А еще сегодня я видел, как цветы свернулись обратно в бутоны.
-И что ага? Кофе, ага? Или чай, ага?
-Я выпрыгнул из пропасти прямо на край, а мне еще лежать на дне и лежать. Я все же кофе.
-Ну, слава богу. Так что ты говоришь?
-Мне зашили рот суровой ниткой правды. Так что я могу говорить?
-Сначала я прогреваю турку, потом кидаю две ложки кофе и слега поджариваю его. Он конечно уже жаренный, но как же приятен аромат молотого на дне раскаленной турки.
-Когда два паровоза летят навстречу друг другу, у них нет никаких шансов не встретиться. Ты знал?
-Потом я кидаю две ложки сахара. И опять грею на огне. Я жду пока она немного расплавиться, обволочет карамелью кофе. Слипнется с ней, сольется в сладострастном соитии. Ты чуешь аромат?
-В жизни так мало жизни. В любви так мало любви.
-Нет, сахара достаточно и кофе в меру. Я, конечно, на свой вкус.
-Людей, которых полюбил, нужно убивать сразу, чтобы потом они не убили тебя.
-А сейчас воды.
-Девочка, которую ты любил в школе, вырастает грудастой блядью. Ты встречаешь ее, когда забыл вкус ночной слезы, стекающей по щеке.
-Вот. Хочешь, я могу добавить в кофе корицы. Я сам не очень люблю, но вдруг ты хочешь. А мы ведь друзья. Я ради тебя готов выпить кофе с этой сраной корицей.
-И смотришь на нее и не понимаешь – зачем? Зачем все это было. На хрена тебя так пичкали этой романтикой небеса. Зачем вложили в тебя кусок неразделенной боли.
-Фу, корица. Нет, конечно, иногда этот пикантный вкус очень даже ничего. Но сегодня, сегодня мне не до пикантностей. Но ради друга-то, друга ради. Ради тебя, между прочим, я варю кофе с корицей.
-Ладно, дело прошлое. Но почему сейчас тебя обвешивают, как простачка. Почему сейчас вдруг не докладывают. Сейчас, когда так скучно.
-Вот-вот, видишь, шапка поднимается, сейчас главное момент не прощелкать. Чтобы не убежало. Кофе с, фу, корицей. Чтоб ей на свет не родится.
-Почему сейчас ты ночью глотаешь не свою слезу, а чью-то слюну. Чужую слюну наматываешь на язык и думаешь, как бы привсунуть – так или этак. Чтобы не было скучно. Чтобы по новому. Чтобы не как вчера. Чтобы делать меньше движений.
-А теперь по кружечкам. Видишь, я купил специальные чашечки под кофе. Не хухры-мухры какие-нибудь. Скажи, стильно.
-Сильно. Сильно бьешь кого-то, хлещещь словами, заглушая чужим криком свой собственный о помощи. Наотмашь. На тебе.
-Это тебе. Аккуратно только. Горячий.
-Ты обжигаешься в юности, дуешь что есть сил до самой старости. Дуешь северным ветром себе в нутро, так что замерзает комочком желудок.
-А ничего кофе получился. Ты попробуй-попробуй.
-Ну, спасибо тебе. Выслушал, выстрадал вместе. Пойду я. Где тут у тебя окно?
-Постой, а как же кофе? Какого хера я тут у плиты танцевал? Козел, хоть бы спасибо сказал. Корицу из-за него бухнул, а он. Ну да хрен с тобой. А еще друг называется.