18 лет назад одно хабаровское издательство собиралось издать книгу детских стихов, случаев и рассказов Даниила Хармса. Оно привлекло к подготовке макета двух наших известных художников. Те сделали макет книги, но тут настали трудные времена и издательство закрылось. Книга не была издана. 18 лет она пролежала в виде склеенного макета дома у одного из художников. Потом его сын устроился на работу в нашу студию и показал этот макет мне. Мы решили, что книга должна быть напечатана. Мы отсканировали все страницы и заново их все заверстали. Рисунки после сканирования пришлось немного подретушировать — они просто уже выцвели. В общем, мы подготовили макет к изданию. Мы даже уже уплатили деньги типографии за печать. И мне стало стыдно издавать эту книгу. Я слишком легкомысленно отнесся к этому. Это не то, что должно издавать у Хармса. Это просто попсовая детская книжка. Единственное ее достоинство — это ее история издания. Я несколько дней хожу в растерянности. Макет пора передать в типографию, а он лежит у меня на столе. Это моя первая книга, которую я издаю сам, на наши собственные деньги. И я не чувствую гордости, лишь какое-то смущение, да чувство вины перед Хармсом...

Я совершенно отупел. Это страшно. Полная импотенция во всех смыслах. Расхлябанность видна даже в почерке.
Но какое сумасшедшее упорство есть во мне в направлении к пороку. Я высиживаю часами изо дня в день, чтобы добиться своего, и не добиваюсь, но все же высиживаю. Вот что значит искренний интерес!
Довольно кривляний: у меня ни к чему нет интереса, только к этому.
Вдохновение и интерес — это то же самое.
Уклониться от истинного вдохновения столь же трудно, как и от порока. При истинном вдохновении исчезает все и остается только оно одно.
Поэтому порок есть тоже своего рода вдохновение. В основе порока и вдохновения лежит то же самое. В их основе лежит подлинный интерес.
Подлинный интерес — это главное в нашей жизни.
Человек, лишенный интереса к чему бы то ни было, быстро гибнет.
Слишком однобокий и сильный интерес чрезмерно увеличивает напряжение человеческой жизни; еще один толчок, и человек сходит с ума.
Человек не в силах выполнить своего долга, если у него нет к этому истинного Интереса.
Если истинный Интерес человека совпадает с направлением его долга, то такой человек становится великим.

У меня звуки перемешались со смыслами, и теперь слова стали не слова, а берибелда. Геда. Пораул. Намагите. Касите.

Я люблю Вас. Я вчера, даже, хотел Вам это сказать, но Вы сказали, что у меня на лбу всегда какая-то сыпь и мне стало неловко. Но потом, когда Вы ели редьку, я подумал: «Ну хорошо, у меня некрасивый лоб, но зато ведь и Тамарочка не богиня». Это я только для успокоения подумал. А на самом деле Вы богиня, — высокая, стройная, умная, чуть лукавая и совершенно не оцененная! А ночью я натёр лоб политурой и потом подумал: «Как хорошо любить богиню, когда сам бог». Так и уснул.

Люди слышат голоса. Голоса на незнакомых языках поют им песни. Разные песни о злости, радости и любви. Голоса проникают в мозг. Текут по извилинам и замыкают цепи нейронов. Искры. Люди хмурятся, люди улыбаются. Люди поправляют наушники.

В нашем городе Хабаровске завелся слух. Слух полз словно полоз. Елозил по спинам и тем тревожил и злил людей в аппаратных костюмах. Он мешал спокойно закинуть положенную Инструкцией № 14 обеденную рюмку крепчайшего коньяку. Коньяк обязательно шел не в то горло. Люди подходили к кабинетным окнам и тревожно смотрели на улицу. Они смотрели, как горожане собираются группами и перешептываются. Черные точки на белом снегу. Вороны. Людям в аппаратных костюмах становилось страшно. Они раздраженно садились за стол и непрерывно смотрели на дверь, ожидая матросов с винтовками. Те придут и снимут портрет за спиной. Снимут и унесут. Невыгоревший прямоугольник на стене пугает своей новизной.

Current music: Animal Джаz - Двое

В Древней Греции высоко ценили гармоничное развитие умственных и физических способностей человека. Человек непременно должен был что-то делать, создавать, творить, овладевать каким-то ремеслом. Более поздние цивилизации почти не унаследовали такого подхода к оценке человека, но память об этом сохранилась в слове инерция. Это слово происходит от латинского слова «арс» (ars) — искусство, дар и отрицательной частицы. Древние считали, что инертный человек, то есть человек лишенный «арса», «искры», существует, а не живет. Поэтому слово «инертный» со временем стали применять ко всему безжизненному, бесталанному, не наделенному живой душой.