____________________

После утренней прогулки старик всегда заходит в магазин рядом с домом. Сигарета, которую он выкуривает утром на скамейке всегда последняя в пачке. В магазине он покупает новую пачку. Старость сама по себе размеренная штука. Жизнь к этому времени утрясается, как кубики в коробке. Все на своем месте, изменения минимальны, да и не особо уже интересны.
Дома он заваривает крепкий чай. Еще одна обыденная вещь, превращенная в привычный ритуал. Легкие занавески придают кухне тот уют, что бывает только у чистых, добрых людей. Старик макает в чай печенье и смотрит в окно. Скоро на подоконник должен прилететь сизокрылый голубь, старый друг должен прислать весточку. Старик собирает крошки печенья со стола, открывает створку окна и высыпает их на жесть подоконника. Вот и голубь, на лапке, свернутая в трубочку, записка.
-Ну, что скажешь, Почтальон? – старик улыбается голубю и разворачивает тонкую бумагу:
«Мой старый друг, сегодня я слушал листья тополя, что растет напротив моего окна. Они сказали, что кто-то очень сильно запутался. Я спускался во двор и слушал траву, она тоже говорит, что кто-то не верит в ее красоту. Я прошел до реки, волны шепчут, что кто-то тонет в пучинах. Прошу прослушай Эфир.».
-Подожди, Почтальон, я дам ответ, - на обратной стороне записки старик пишет аккуратным почерком: «Хорошо, сегодня я буду слушать Эфир. Подробности завтрашней почтой».
____________________

Я остаюсь в одиночестве. Легче всего представить, что за дверью просто серый плотный туман и висящие в нем комнаты, здания. Люди выходят за дверь моей комнаты и растворяются в тумане, становятся всего лишь его частью. Вот Танечка, мелькнула утром на сцене передо мной и ушла в туман. И нет ничего в мире кроме этой сероватой ваты. Я тоже раньше был клубом такого туманного сообщества. Перетекал из формы в форму, и растворялся среди других. Скоро перед дверью мой палаты сгуститься бесформенная дымка, уплотниться, оформиться телом и лицом и войдет ко мне Психиатр. Приветливый, улыбчивый, с тихим убаюкивающим голосом, но если вглядеться сквозь лицо в самую гущу этого облачка, то увидишь дикую усталость и тоску. Потом Психиатр уйдет в серый дым, станет частью его, пока не доплывет до следующей Двери. Там он примет новую форму. «Здрасте, дети! Как в школе?». У двери Спальни он снова изменит вид. «Привет, любимая!». Туман фальшив, непостоянен в мелких формах и в тоже время одинаков издалека. Туман не изменишь, он примет нужную форму, но никогда не станет постоянным. Мне надоело бродить там. Мне надоело быть серым дымом. Поэтому я неподвижен.
____________________

Старик залазит на подоконник и свешивает ноги вниз. Ему нужна подсказка. Слушать Эфир без подсказки, значит, крутить рукоятку приемника не зная волны, которая тебе нужна. Он смотрит в небо. По голубой равнине ползут белоснежные облака. Осенью небо необычайно глубоко, синева чиста, облака подчеркнуто белоснежны и выделяются на фоне. Осенью легче всего найти подсказку в небе.
Старик разглядывает облака. Лучше всего это делать, конечно, лежа на земле. Так чтобы видно было только небо и ничего больше. Старик тихонько посмеялся, представив, как он вышел во двор и завалился на газон лицом вверх, начал смотреть в небо и отвечать на вопросы прохожих: «Нет, со мной все хорошо. Я просто разглядываю облака». Можно поехать за город, конечно, в тихое место, но времени мало. Вдруг небо затянет серой пеленой, увидеть в которой что-либо станет почти невозможно.