Ивана замучил Кашель. Сначала появилось плесневелое пятно на потолке, которому Иван не придал значения. Он приходил домой чуть уставший от людей и дневного света, неспешно делал ужин, съедал его под мелькание телевизора, потом мыл посуду, стирал рубашку, носки и трусы, выкуривал вечернюю сигарету, качал пресс, читал десять страниц книги, чистил щеточкой костюм, отглаживал брюки и свежую рубашку, съедал апельсин, выпивал кружку зеленого чая, раскладывал постель, читал еще пять страниц и спокойно засыпал. До пятна ему не было никакого дела. Нет, он, конечно, иногда подумывал, что пятно надо забелить, когда в мае придет время очередного ремонта, а пока старался его не замечать. Невдомек ему было, что в доме поселился Кашель. Кое-где он развесил паутинки, стал капать под мойкой, засоряться канализацией - набирался сил. А когда достаточно окреп, начал, как только Иван ложился в постель, покашливать из угла. Сначала тактично, будто вежливый человек просит обратить внимание на его скромную персону. Иван кидал в угол книгу и Кашель замолкал. Ивана это тяготило, он не дочитывал одну из пяти запланированных на вечер страниц. Потом Кашель начал наглеть, заходился хрипом под диваном, бурчал с потолка. Иван кричал на него, читать книгу на ночь уже не получалось - приходилось воевать с Кашлем. Потом стало еще хуже. Кашель завел в чае жучков, апельсин покрывал зеленой плесенью, плевал в ужин с потолка тягучей, коричневатой мокротой, мазал рубашки грязью, мял брюки, воду в кране смешивал с ржавчиной. Никакого житья в квартире. Иван пытался договориться с Кашлем о перемирии, но было поздно, тот почувствовал себя хозяином в доме. Иногда закатывал концерты надсадного кашлянья на всю ночь, мог хрипеть часами, сводя при этом Ивана с ума. Тот запил горькую, стал приходить домой поздно и изрядно навеселе, иногда воротник был запачкан бордовой помадой. Кашель завидовал и злился пуще прежнего: покрывал все продукты плесенью, разрастался мхом под диваном, клубился пылью по углам. Иван перестал ночевать дома вовсе, перебрался жить в подвал соседнего дома и Кашель в одиночестве через какое-то время зачах. Иван бомжевал, вспоминая изредка о былых временах. Иногда в порыве ностальгии качал пресс, но это было уже не то. И он плакал, лежа на цементном полу под одинокой лампочкой. От холодных и сырых подвалов Иван все время ходил простуженный, потом подхватил воспаление легких и умер.

Current music: Limp Bizkit - Eat You Alive