Был тут День рождения у жены моего друга Шамана. Мероприятие, в принципе, рядовое, но веселое. Как всегда, не обошлось без ракетного топлива (80% спирта. Горит все). Но не напился, ибо ушел рано, еще десяти не было. И вот, возвращаюсь домой, никого не трогаю, напеваю песню «Super Girl». Громко, правда, пою – но вокруг и нет никого.
Ошибся. Есть. Навстречу идет одна мадмуазель, лет 55-60. Немолода, словом. Толста неприлично. И нетрезва, как водится в это время суток. И, что самое настораживающее, не проходит мимо. Смело берет меня под руку и говорит: молодой, мол, человек… А не проводите ли вы меня к выходу из метро, а то там мой муж с какими-то молодками зажигает. А тут и я – оппа – как чертик из табакерки появлюсь, вместе с молодым и красивым.
Что вы, говорю, мне моя челюсть дорога, как память. Нравится мне она, говорю, да и есть без нее неудобно. А поесть люблю. Словом, и все такое в том же духе. Но она настойчива, тянет меня прямо к выходу ненужному. Говорит при этом: «Да вы не волнуйтесь! Он у меня спокойный! Полковник милиции в отставке!»
При этих словах я говорю ей, что встреча с милицией, даже в отставке, в мои планы на будущее не входит, но пасаран, русские не сдаются, нихт шизен (что означает – не стреляй) и все такое. Аккуратно достаю руку из ее тисков и выхожу на остановку. На свою. Надеюсь уехать на общественном транспорте (ага, в час ночи ). Ушла женщинка. Навстречу своему тихому милицейскому счастью.

А еще на остановке я объявление забавное со столба сорвал. Но о нем сейчас не расскажу, оставлю на десерт. Ибо еще сам все не проверил. Но подозрения самые жуткие

С продавцами все ясно. А что за мины? Даю маячок: нет, это не те мины, которые на днях заложила Белорусская Освободительная Армия под минские исполкомы, банки и важнейшие железнодорожные направления. Те мины были гипотетические. Я сейчас о минах, которые вполне реальные. Они существуют, их можно увидеть, даже дотронуться пальцем. Правда, последнее я делать все же не советую, ибо опасно. И может быть даже для жизни. Ну что, догадались?
Конечно же, я о выражении лиц наших доблестных товарищах и товарках, которые стоят на страже бытового обслуживания населения, об их недовольных складках на лбу, когда ты своим очередным запросом отвлекаешь почтенную матрону от разглядывания гламурного журнала. Я все еще о поджатых губах, когда ты просишь показать "вон ту синенькую рубашечку" - а сквозь эти поджатые бастионы залпами башенных орудий вырываются отрывистые фразы "Эта рубашка такая же, как и та черная, что вы смотрели только что!"... А их позы! Их позы - это просто песня, пред которой меркнет все величие айсберга, который целенаправленно шел топить "Титаник". Взглянуть на молоденькую продавщицу обувного отдела в конце рабочего дня (лучше этого, конечно, не делать), у которой на лице написано: "Чтоб вы все сдохли наконец! Что ты - да-да, именно ты - от меня хочешь? Я не обязана отвечать на ваши тупые вопросы, так как все размеры написаны. А если нет вашего - это значит нет. И все тут!" Главное, что все это происходить молча, когда она с хладным видом все того же айсберга проплывает мимо меня. Нет, пусть она думает все, что ей заблагорассудится. Но я не хочу это видеть - мне хочется, чтобы люди, которым я улыбаюсь, улыбку мне возвращали. Иначе это форменный энергетический вампиризм получается!
Впрочем, я знаю причину их поведения. Отлично осознаю, что не открываю Америку, и что до бинома Ньютона еще очень далеко, но все же. Просто у них нет личной мотивации хотя бы улыбаться мне в ответ, не говоря уже о том, чтобы весело консультировать. Они всего лишь посредники, винтики в огромной торговой машине, которые работают с 10.00 до 19.00 и не получают ни малейшего удовлетворения от своего занятия. Не испытывают они оргазма, когда продают что-то - все равно продают чужое. Не свое. Поэтому и рожи угрюмы, поэтому слова к вечеру заканчиваются и смотреть на них в общем-то неприятно.
Но улыбаться им я все равно буду. И снова-таки - объясню, почему. В тридцати процентах случаев улыбка возвращается. А тридцать процентов - это много.

А у меня вот что есть

С псевдонимами я столкнулся очень давно. Первый опыт использования квазиимени у меня был во время обучения в средней школе №20 города Орши. Я тогда по совместительству работал в местной газете, крапал всякие заметочки. И вот тогда я решил опубликовать какое-то свое жутко-романтическое, слезливо-сопливое произведение (как сейчас помню - там что-то было про волосы, соленый ветер и огонь в глазах). Естественно, моя отроческая скромность не позволила мне выставиться во всей своей именно-фамильной красе, и подписался псевдонимом. А именно - "Wild". Меня все равно опознали и хихикали в спину на переменах.
Потом пошла журналистская жизнь, в которой я особо псевдонимами не баловался. Разве что писал для других газет халтурку - тогда скрывался под другой личиной. Причем выбирал ее обычно не я, а другой издатель. Но потом и журнализм закончился.
Сейчас основное место использования псевдонимов - служба вызова такси. Знаете, иногда они просят называть фамилию, если вызываешь не на адрес, а в какое-нибудь общественное место. И раньше я обычно использовал фамилию "Иванов", пока не случилась неразбериха: к одному и тому же ресторану поздно вечером подъехали два таксомотора одной и той же компании - и все они были вызваны на Ивановых. Более того, нужно было три такси, а не два - и третье тоже было вызвано на Иванова. Я каким-то чудом проник во вторую машину и долго слушал в эфире, как операторы этой таксомоторной компании тщетно ищут третью машину. После этого решил: баста, карапузики. Хватит быть Ивановым! Уж слишком распространенная фамилия.
Нынче у меня другой псевдоним. И звучит он гордо: Петров-Водкин. Когда девушки по телефону переспрашивали первое время: "Как-как?" - я терпеливо разъяснял: "Петров-Водкин, девушка, через дефис". Теперь уже не спрашивают и сами продолжают: "Да-да, через дефис, мы помним!". Так что все довольны - и таксисты знают, что едут не к мифическому Иванову, а к вполне конкретному Петрову-Водкину, и девушки знают меня, как хорошего клиента. И я доволен, что меня узнают. Так что от верного псевдонима многое зависит