Давно я дорогой дневник, не покупал книжек. Нет, вычитать вечерком книжку я себе позволяю. И это, обрати внимание, несмотря на то что место настольной литературы последнее время прочно оккупировали толстенная «Стратегия социологического исследования» Ядова и тоненькая, но значительно более мозгодробительная методичка по нечисловому анализу, причем обе ну просто невероятны настырны, поскольку чуть ли не каждый преподаватель нет-нет, а отсылает нас припасть с пылкими лобзаниями к тем или иным параграфам и главам. Так вот несмотря на это я еще успеваю выцыганить у Твена номерок другой «Если», умыкнуть втихомолку Саймака или там Акунина какого. И вроде как, никого дискомфорта до сегодняшнего дня я, поэтому поводу, не ощущал. А тут вдруг как потянуло. Еще на первой паре ушами души моей я услыхал пока далекий, но настойчивый голос. О, дорогой дневник, он шептал, он манил, он буквально соблазнял. Это было что-то вроде: «о, проведи же пальцем по нашим корешкам, прикоснись к переплету, разве может быть наслаждение слаще хрусткого шелеста переворачиваемой страницы. Так поставь, поставь же нас себе на полку и тебе никогда не придется расставаться с нами». А стоило мне закрыть глаза и очам души моей представало видение тянущихся в бесконечность книжных полок, каковое (видение то есть) мгновенно инициировало рефлекс собаки Павлова. Я стоически боролся с искусом: убеждал, что до прилично книжного ехать не удобно, укорял, что в кармане у меня Последняя-Сотня-До-Стипендии, что Саймак еще не прочитан и до половины, но доводы рассудка становились почему-то все менее и менее убедительными и в конце концов, мне удалось с собой договориться. Плюнув на привычный маршрут, я сел на трамвай, сделал крюк и минут через сорок был на Семеновской. Где видения облеклись… впрочем не столько плотью сколько различными сортами бумаги, картона, а местами и ткани. В голове моей помутилось, потому как глаза слегка ошалев попытались разбежаться в разные стороны и несколько минут я просто стоял и хватал ртом воздух насыщенный типографскими запахами краски, клея и свежей бумаги. Это было предвкушение, - я узнал его! Часа через полтора я бы первым подписался что жадность – это стрАшный порок, и хорошо, что у меня и впрямь с собой была только сотня с мелочью. К кассе я шел еще часа через полтора, выжитый и обессилевший сложнейшей системой выборов, с устроившимися на руках двумя упитанными книжками, благодушно шепчущих на ушко всякие глупости… И должно быть улыбался. *пожимает плечами* Почему нет?
И вот стоят они теперь у меня на полочке, тускло поблескивают глянцевыми корешками в свете лампы, и я прямо отсюда ощущаю, как греют мне душу.


Состояние: у меня кошка давеча слопала в тихаря упаковку сметаны. Нет, не лопнула. Сидит сейчас на подоконнике, обернув хвост вокруг лап, и смотрит, чуть щурясь, на меня. Мы друг дружку прекрасно понимаем