…- Дело в том, - продолжал Дирк, - что в Лондоне в принципе не трудно угнать чужую машину, но все равно далеко вы на ней не уедете.
- Это что, устройство какое ставите?
- Да нет, движение такое…

…вспомнилось мне, пока я с тоской обозревал многоцветное море металла, раскинувшееся на сколько хватало взгляда в утреней дымке. Воздух был наполнен ревом, пронзительными звуками сигналов, телефонными звонками и бранью, в общем от всем тем что шумом, что, как правило, производит собравшееся в одном месте людское сообщество. Атмосфера вокруг была буквально исполнено такого эмоционального напряжением, что клянусь тебе, дорогой дневник, сам воздух плавился, а в иных местах проскальзывали искорки.
Я отвернулся от окна и уставился на моих невольных попутчиков. Впрочем, с тем же результатом. Масштабная женщина, поминутно поворачиваясь, трагическим шепотом вопрошала, не иначе как у высших сил, от чего мы не двигаемся с места, и то и дело бросала негодующие взгляды на стоящего рядом мужчину, очевидно супруга, видимо ожидая, что тот сей час же, по меньшей мере, выйдет и организует движение в надлежащий порядок. Плечистый молодой человек, прижав к уху телефон, втолковывал кому-то, что он, мол, едет, абсолютно игнорируя вопиющую абсурдность данного утверждения. А судорожно вцепившаяся в кнопку над дверьми девушка, громко, поскольку находилась в конце троллейбуса, требовала, что бы ее выпустили. Как любил говорить один мой друг: «Наш клиентик…». На циферблате циферка 54, безжалостно сменилось на 55.

...прежде всего меня должны были насторожить пустые коридоры. Но я настолько ошалел от счастья, выбравшись из душного, грохочущего короба на колесах, по недоразумению именуемого общественным транспортом, что долетел до аудитории не шибко то глядя по сторонам, остановился, что бы перевести дыхание, и широко шагнул внутрь. Тишина обрушилась на меня как ушат холодной воды, а затем чей-то голос (как туту же впрочем выяснилось принадлежащий зам. декану) коротко бросил в мою сторону, что ждет объяснительную записку у себя на столе в самое ближайшее время. Знаешь, дорогой дневник, подобным тоном, как правило, выплевывают из себя слова начальники среднего звена, младший комсостав армии и мелкие негодяи голливудских фильмов, заявляя, что в их действиях нет ничего личного или грозя оборвать все ухи. С детства не люблю, когда рвут ухи! (с). В общем, я, помолчав для виду, полюбопытствовал, а не смогу ли я дать ему сатисфакцию прямо тут, на месте. И, не дождавшись разрешения, тут же принялся объяснять, про плачевную ситуацию на дорогах, про беспомощность и неподготовленность Министерства транспорта, перед утверждением О. Бендера, о том что автомобиль не только роскошь, а иногда и средство передвИжения, про многоцветное море застывшее в утренней дымке и про то что человек, оказавшись в ситуации, повлиять на развитие которой выше его сил, должен сохранять хотя бы свое достоинство…. Вернее попытался все это втолковать, поскольку мой собеседник тут же бросил, что мои объяснения его не интересуют, а для того что бы не опаздывать надо раньше вставать. И вот скажу тебе как на духу, дорогой дневник, я чуть было не спросил, на кой ляд тогда, сдалась ему моя объяснительная записка, и что я и так встаю раньше чем мне хотелось бы, но тут как раз вошли наши девушки, и я, прикусив язык, шмыгнул на место, уступив поле боя. Однако эти доводы я не замедлил выложить своему товарищу, на что тот, философски пожав плечами, глубокомысленно заметил: «Не хочешь вставать в семь, будешь вставать в шесть…», заставив меня глубоко задуматься…