дневник заведен 31-05-2004
постоянные читатели [79]
5 ЭЛЕМЕНТ, Aglaia, Amaeth, amultie, ANN_in da club, Boorzik, cool night, Dirly-Doo, Ewige, Faerie Queen, In fanta, irreparable, Jaf, Liberta, maga, Maribelle, mashka-murashka, Masterpiece, Nebula_Skin, Nigel, OldBoy, Paint It Black, possessed mind, pulstora, Randall Flagg, Real, Rederick Asher, Salesman, Samum, Satine, Seele, Small, Splinter, Suzy, Tamago4i, Toyka, Vendetta MM, voila, You_look_so_fine, Ануца, Букля_, Ваниль в неглиже, Варвара, вдохотворение, Верлинда, Весенний Дождь, Голое_сердце, Гора Ада, Инверия, Йеннифэр, капли, Кьянти, Летающая_душа, Лилешка, Лилит, лу, Люциферчик, Н е ж н о с т ь, новембер, ПАРАД УРОДОВ, ПЕПЯКАМОБИЛЕ, Подорожник, Птиц, рваные_мысли, Рыжик, СамсебеиНебоиЛуна, Скромняга, Скромняга-2, стич, ТайнаМариРоже, ТАРЗАНКА, Таурон, Усталый шут, Фаза Луны, Цветные Надежды, Черта, Эа, Эль, Энея
5 ЭЛЕМЕНТ, Aglaia, Amaeth, amultie, ANN_in da club, Boorzik, cool night, Dirly-Doo, Ewige, Faerie Queen, In fanta, irreparable, Jaf, Liberta, maga, Maribelle, mashka-murashka, Masterpiece, Nebula_Skin, Nigel, OldBoy, Paint It Black, possessed mind, pulstora, Randall Flagg, Real, Rederick Asher, Salesman, Samum, Satine, Seele, Small, Splinter, Suzy, Tamago4i, Toyka, Vendetta MM, voila, You_look_so_fine, Ануца, Букля_, Ваниль в неглиже, Варвара, вдохотворение, Верлинда, Весенний Дождь, Голое_сердце, Гора Ада, Инверия, Йеннифэр, капли, Кьянти, Летающая_душа, Лилешка, Лилит, лу, Люциферчик, Н е ж н о с т ь, новембер, ПАРАД УРОДОВ, ПЕПЯКАМОБИЛЕ, Подорожник, Птиц, рваные_мысли, Рыжик, СамсебеиНебоиЛуна, Скромняга, Скромняга-2, стич, ТайнаМариРоже, ТАРЗАНКА, Таурон, Усталый шут, Фаза Луны, Цветные Надежды, Черта, Эа, Эль, Энея
цитатник:
- • лента
интересы [41]
цинизм, абсент, весна, Агата Кристи, мартини, импрессионизм, сказки, дождь, поэзия, серебрянный век, декаданс, Маяковский, флейта, скрипка, страсть, галлюцинации, психозы, сумасшествие, BDSM, лесби, рок-концерты, тонкие сигареты, длинные перчатки, правда и ложь, разбитые стекла, крыши высотных зданий
цинизм, абсент, весна, Агата Кристи, мартини, импрессионизм, сказки, дождь, поэзия, серебрянный век, декаданс, Маяковский, флейта, скрипка, страсть, галлюцинации, психозы, сумасшествие, BDSM, лесби, рок-концерты, тонкие сигареты, длинные перчатки, правда и ложь, разбитые стекла, крыши высотных зданий
Воскресенье, 19 Сентября 2010 г.
04:49 песенка для племянницы
Девочка, наш самолет улетел в небеса один.
Он решил, что с этого дня он сам себе господин
Он много лет летал над землей, он многое повидал.
Море и горы, тайгу и рай он крыльями заслонял
Он раздувался и брал на борт пилотов и стюардесс
Сегодня он летит в Ашхабад, а завтра, наверно,в брест
он пороху нюхал. Но и его прижали однажды за хвост.
Безжалостно, разом, наверняка взяли, как брали норд ост.
С этого дня он не летал, он над землей - парил.
Его черный ящик писал о любви, он о любви молил.
Простой самолет, как пилигрим, скитался по свету и вот
Святую землю увидел - и всеми шасси врос!
И все пошло под откос.
Мекка его не походила на Мекку других, и в ней
Был он паломник один. Но - неистовей и смелей
Тысяч и тысяч тех, кто лбы разбивал об пол.
Был он один. И Мекка одна. И одна, но большая любовь.
А чтобы его не забрали внезапно в какой-нибудь глупый рейс
И чтоб не терпеть у самого сердца пилотов и стюардесс
И чтоб ни один террорист случайно его не угнал
Под яростный рокот турбин он крылья себе обломал
И больше он не взлетал.
Он неба не видел другого, кроме святой земли.
Ржавчина целовала его, из носа росли цветы
Был самолет. А остался металл - ни выкинуть, ни сломать
Лучше бы он тогда и не был рожден летать
Он решил, что с этого дня он сам себе господин
Он много лет летал над землей, он многое повидал.
Море и горы, тайгу и рай он крыльями заслонял
Он раздувался и брал на борт пилотов и стюардесс
Сегодня он летит в Ашхабад, а завтра, наверно,в брест
он пороху нюхал. Но и его прижали однажды за хвост.
Безжалостно, разом, наверняка взяли, как брали норд ост.
С этого дня он не летал, он над землей - парил.
Его черный ящик писал о любви, он о любви молил.
Простой самолет, как пилигрим, скитался по свету и вот
Святую землю увидел - и всеми шасси врос!
И все пошло под откос.
Мекка его не походила на Мекку других, и в ней
Был он паломник один. Но - неистовей и смелей
Тысяч и тысяч тех, кто лбы разбивал об пол.
Был он один. И Мекка одна. И одна, но большая любовь.
А чтобы его не забрали внезапно в какой-нибудь глупый рейс
И чтоб не терпеть у самого сердца пилотов и стюардесс
И чтоб ни один террорист случайно его не угнал
Под яростный рокот турбин он крылья себе обломал
И больше он не взлетал.
Он неба не видел другого, кроме святой земли.
Ржавчина целовала его, из носа росли цветы
Был самолет. А остался металл - ни выкинуть, ни сломать
Лучше бы он тогда и не был рожден летать
Вошло в историю: [ Purple ]
Среда, 20 Февраля 2008 г.
12:34
И вот ты сидишь со связанными глазами посреди гулкой комнаты с красными стенами, и все, что ты слышишь - двадцать пять голосов, повторяющих одинаково страшное "кто ты? кто ты? кто ТЫ!?".
Один из голосов твердит тебе это прямо в ухо. Но ты не знаешь, что это за человек, знакомы ли вы, как ты к нему относишься...
Кто ты? Кто ты? Кто ТЫ?
Отвечай, не молчи, ты должна говорить, кто ты, кто ты, кто ТЫ?
И темнота. Тебе кажется, что ты в невесомости, что тьма бесконечна, что этот голос никогда не закончит своего пронизывающего металлического лязганья.
Первые три минуты ты нервно хихикаешь. Кто я? что может быть проще. Я любовь. Я копирайтер. Женщина. Дочь. Влюблена. Не замужем. У меня 11 кошек. Ой, уже 9, забыла. Нет, я плохой копирайтер. Я стратег. Но стратег тоже плохой. Нет, я писатель. Ну там, глубоко. Господи, да замолчи же...
А потом накатывает паника. Хочется бежать, но сил встать нет. Темнота, жужжание, бесконечность
КТО ТЫ!?!?
Я небо над Польшей
Я смех разбитого стекла
Я хрустальный голос целующихся фужеров
Я замерзшая река
Я песок Сахары
Я пестрая бабочка твоих ресниц
Я последний звук рвущейся струны
Я выдох февраля
Я июльский шепот
Кто ты, кто ты, кто ты
А ты?
Кто ты, кто ты, кто ты
Я последний поцелуй перед расставанием
Я стих 12летней девочки
Я аритмия сироты
Я забытый дневник, испачканный чужой душой
Я умирающий в чае айсберг
Я колокольчик, что звенит в Китае
Я непогашенный фонарь в Париже
Я премьера фильма, которую никто не пришел смотреть
Я корочка лимона и бесконечность в открытой форточке...
Я страх
Господи, господи, скажи, кто я, блять!
И голос издалека разрешает снять повязки. Глаза нестерпимо болят, как будто увидели что-то запретное
в вечной темноте себя
Один из голосов твердит тебе это прямо в ухо. Но ты не знаешь, что это за человек, знакомы ли вы, как ты к нему относишься...
Кто ты? Кто ты? Кто ТЫ?
Отвечай, не молчи, ты должна говорить, кто ты, кто ты, кто ТЫ?
И темнота. Тебе кажется, что ты в невесомости, что тьма бесконечна, что этот голос никогда не закончит своего пронизывающего металлического лязганья.
Первые три минуты ты нервно хихикаешь. Кто я? что может быть проще. Я любовь. Я копирайтер. Женщина. Дочь. Влюблена. Не замужем. У меня 11 кошек. Ой, уже 9, забыла. Нет, я плохой копирайтер. Я стратег. Но стратег тоже плохой. Нет, я писатель. Ну там, глубоко. Господи, да замолчи же...
А потом накатывает паника. Хочется бежать, но сил встать нет. Темнота, жужжание, бесконечность
КТО ТЫ!?!?
Я небо над Польшей
Я смех разбитого стекла
Я хрустальный голос целующихся фужеров
Я замерзшая река
Я песок Сахары
Я пестрая бабочка твоих ресниц
Я последний звук рвущейся струны
Я выдох февраля
Я июльский шепот
Кто ты, кто ты, кто ты
А ты?
Кто ты, кто ты, кто ты
Я последний поцелуй перед расставанием
Я стих 12летней девочки
Я аритмия сироты
Я забытый дневник, испачканный чужой душой
Я умирающий в чае айсберг
Я колокольчик, что звенит в Китае
Я непогашенный фонарь в Париже
Я премьера фильма, которую никто не пришел смотреть
Я корочка лимона и бесконечность в открытой форточке...
Я страх
Господи, господи, скажи, кто я, блять!
И голос издалека разрешает снять повязки. Глаза нестерпимо болят, как будто увидели что-то запретное
в вечной темноте себя
Вошло в историю: [ Purple ]
Среда, 21 Ноября 2007 г.
06:08
Видишь ли, ты куришь Dunhill, а я всегда скучаю на фотоснимках.
Ты читаешь Набокова, а я пахну восточными пряностями.
Ты не завтракаешь по утрам, а у меня нет слуха.
Ты стесняешься своего возраста, а я живу рядом с библиотекой.
Ты носишь кроссовки Nike, а я пью чай с яблоками.
Ты не меняешь заставку Windows, а у меня шрам на левой ладони.
Твой любовник застрелился в твоей постели, а меня называют Айной.
Видишь, между нами нет ничего общего.
Ты читаешь Набокова, а я пахну восточными пряностями.
Ты не завтракаешь по утрам, а у меня нет слуха.
Ты стесняешься своего возраста, а я живу рядом с библиотекой.
Ты носишь кроссовки Nike, а я пью чай с яблоками.
Ты не меняешь заставку Windows, а у меня шрам на левой ладони.
Твой любовник застрелился в твоей постели, а меня называют Айной.
Видишь, между нами нет ничего общего.
Вошло в историю: [ Purple ]
Вторник, 27 Марта 2007 г.
05:14 Немного сюра от девочки в хирургических перчатках.
Мне приснилось, что ты умерла.
Было лето, бродячие коты грелись на солнышке, клумбы пестрели разноцветными тюльпанами, как это обычно бывает в Москве, девочка с бантами запускала в небо бумажный самолетик. А мальчик с черными кудрями ехал со мной в трамвае и читал Бодлера. Читал и плакал. И я плакала. И все в трамвае, и сам трамвай, и рельсы, и асфальт, и девочка с бантами, и ее самолетик, и цветы. Но все плакали так тихо, что казалось, будто в Москве стоит, прислонившись голой спиной к горячему бетону, обыкновенное городское лето в таких, знаешь, голубых сандалях, полных песка, с курносым носом, и, наверное, с веснушками по всему лицу. А мальчик заплетал мои белые волосы в колоски и шипел на плачущий трамвай.
Выпуск новостей начинали с сообщения о твоей смерти, журналисты задыхались от пафоса и горя, и даже президент Путин (его наверное опять избрали) выступил перед взволнованным народом, принес соболезнования (в каком-то черном чемоданчике) и публично пустил скупую мужскую слезу, которую ему незамедлительно вытер мужчина в очках. Лужков в истерике жевал свою кепочку, а мальчик с черными кудрями вытирал туш с моего белого лица.
Перед входом на кладбище выстроилась очередь; пускали по двое и то, только после демонстрации паспорта с постоянной московской пропиской и тщательного обыска ("Деньги? Наркотики? Оружие? Слезы?"). Бабушки, продающие венки и букеты, были счастливы. Папарацци ругались за место под солнцем (точнее против него), а так же за светотени и проч. Мы складывали белые орхидеи рядом с табличкой с твоим именем; мои глаза лопались и стекали по щекам вмести со слезами. А мальчик ломал мои пальцы. И этот мальчик был я.*
Состояние: зеленое с резким запахом хвои и промокшей травы
Было лето, бродячие коты грелись на солнышке, клумбы пестрели разноцветными тюльпанами, как это обычно бывает в Москве, девочка с бантами запускала в небо бумажный самолетик. А мальчик с черными кудрями ехал со мной в трамвае и читал Бодлера. Читал и плакал. И я плакала. И все в трамвае, и сам трамвай, и рельсы, и асфальт, и девочка с бантами, и ее самолетик, и цветы. Но все плакали так тихо, что казалось, будто в Москве стоит, прислонившись голой спиной к горячему бетону, обыкновенное городское лето в таких, знаешь, голубых сандалях, полных песка, с курносым носом, и, наверное, с веснушками по всему лицу. А мальчик заплетал мои белые волосы в колоски и шипел на плачущий трамвай.
Выпуск новостей начинали с сообщения о твоей смерти, журналисты задыхались от пафоса и горя, и даже президент Путин (его наверное опять избрали) выступил перед взволнованным народом, принес соболезнования (в каком-то черном чемоданчике) и публично пустил скупую мужскую слезу, которую ему незамедлительно вытер мужчина в очках. Лужков в истерике жевал свою кепочку, а мальчик с черными кудрями вытирал туш с моего белого лица.
Перед входом на кладбище выстроилась очередь; пускали по двое и то, только после демонстрации паспорта с постоянной московской пропиской и тщательного обыска ("Деньги? Наркотики? Оружие? Слезы?"). Бабушки, продающие венки и букеты, были счастливы. Папарацци ругались за место под солнцем (точнее против него), а так же за светотени и проч. Мы складывали белые орхидеи рядом с табличкой с твоим именем; мои глаза лопались и стекали по щекам вмести со слезами. А мальчик ломал мои пальцы. И этот мальчик был я.*
Состояние: зеленое с резким запахом хвои и промокшей травы
Вошло в историю: [ Purple ]
Воскресенье, 28 Мая 2006 г.
21:37
Я приходила к ней с ворохом сиреневых тюльпанов, а она играла на флейте, хрупкая, бледная, в черном берете.
И тогда я думала, что это навсегда. Все эти звуки, эти длинные пальцы, красивый нос и удушливая поэтичность, эти непослушные каштановые волосы, эти ореховые глаза.
Мне нравилось,как она молчала. Бархатно и кокетливо, так больше никто молчать не сможет. И спина у нее тоже была бархатная и кокетливая. Каждое утро я видела эту спину и принимала как данность это немыслимое счастье. Потом я скучала по ломким линиям ее тела, пахнущего лавандой. Потом я скучала по каппучино с корицей в японских ресторанах. Потом я скучала по ее талантливым рукам и деревянной дудке с красивым названием. Потом я скучала.
Но не по ней.
Ей врал Ив Роше, обещая придать волосам гладкость и шелковистость. Ей врал президент, обещая порядок и счастье. Ей врал Пушкин, рассказывая о любви. Ей врал телевизор, демонстрируя яркие блоки рекламы. Ей врал мир, а она врала мне, вроде как - месть. Вроде как - все справедливо. Нельзя никому верить, даже шоколадным конфетам.
Я ей никогда не говорила "люблю". Зачем, если она так восхитительно молчала. Она молчала почти всегда, только в постели не молчала.
Идеальная жена.
Потом она идеально ушла. Красивыми ногами пересчитала ступени с восьмого этажа до первого. Берет и флейту она забрала с собой. Ив Роше и Пушкин отправились за ней следом, но я проследила их путь только до помойки. Потому что нам было по пути.
И тогда я думала, что это навсегда. Все эти звуки, эти длинные пальцы, красивый нос и удушливая поэтичность, эти непослушные каштановые волосы, эти ореховые глаза.
Мне нравилось,как она молчала. Бархатно и кокетливо, так больше никто молчать не сможет. И спина у нее тоже была бархатная и кокетливая. Каждое утро я видела эту спину и принимала как данность это немыслимое счастье. Потом я скучала по ломким линиям ее тела, пахнущего лавандой. Потом я скучала по каппучино с корицей в японских ресторанах. Потом я скучала по ее талантливым рукам и деревянной дудке с красивым названием. Потом я скучала.
Но не по ней.
Ей врал Ив Роше, обещая придать волосам гладкость и шелковистость. Ей врал президент, обещая порядок и счастье. Ей врал Пушкин, рассказывая о любви. Ей врал телевизор, демонстрируя яркие блоки рекламы. Ей врал мир, а она врала мне, вроде как - месть. Вроде как - все справедливо. Нельзя никому верить, даже шоколадным конфетам.
Я ей никогда не говорила "люблю". Зачем, если она так восхитительно молчала. Она молчала почти всегда, только в постели не молчала.
Идеальная жена.
Потом она идеально ушла. Красивыми ногами пересчитала ступени с восьмого этажа до первого. Берет и флейту она забрала с собой. Ив Роше и Пушкин отправились за ней следом, но я проследила их путь только до помойки. Потому что нам было по пути.
Вошло в историю: [ Purple ]
Понедельник, 15 Мая 2006 г.
02:16
Шелк волос и недоцелованный бархат плеч режет кислотный цвет. В венах лимонный сок, но он прозрачен. Вспарываю живот ночи скоростью и шорохом шин, изучая спиной изгибы заднего сиденья не_твоей машины. А взгляд беспокойно цепляется и повисает на крючках чужих матовых туловищ, на которые высокомерно плюются ядовитым светом фонари, и скользят изучающе-похотливо стеклянные глаза фар. Молчание тяготит, и я чувствую, что оно поставило целью поглотить меня всю, задушить. Тише, тише шуршащий шепот. Глаза хищника. И в этих вертикальных зрачках я читаю буквы. "Помни!". И меня снова откидывает назад, снова приклеиваюсь спиной к коже. "Отвернись, исчезни, ты умерла, нет тебя больше, - шепчу в ее гостепреимно распахнутые глаза своими. - Ты плод моего больного воображения." А она упорно не исчезает. Никто не может достать стальной клинок слов и проткнуть им этот шар тишины, наполненный раскаленным воском, потому что тогда нас затопит и сожжет. Горячее дыхание у шеи и упругий поток воздуха, наполненный неожиданными звуками, четко в ухо: "Что она с тобой сделала? Ты глыба льда". Хотелось бы резко прижать ладонь к ее щеке в визгливой пощечине, но такт и правила этой мерзкой игры не позволяют. Смотрю в окно, проплывает ветер. "Помни."
И резко - тормоз. И быстрее - в подъезд. Прижиматься лбом к зеркалу в прихожей и стряхивать крошки старых потерь с манжетов.
И резко - тормоз. И быстрее - в подъезд. Прижиматься лбом к зеркалу в прихожей и стряхивать крошки старых потерь с манжетов.
На моих губах ночное небо
Это небо называлось ты
Мы друг к другу потянулись слепо
Словно одинокие цветы
Как песок слова пересыпая
Мы прошли по берегу реки
И душа в ожоги превращала
Каждое касание руки
Ненавижу за то, что ты уходишь
Ненавижу за то, что отпускаю
Ненавижу за то, что ты вернёшься
Ненавижу и прощаю, и прощаю
Но окно разделит на три части
Небо обожженное грозой
И опять болит перед ненастьем
Там, где были крылья за спиной
Звёзды приколоченные наспех
Падают в траву из темноты
На губах остался привкус счастья
Это счастье называлось - ты
Это небо называлось ты
Мы друг к другу потянулись слепо
Словно одинокие цветы
Как песок слова пересыпая
Мы прошли по берегу реки
И душа в ожоги превращала
Каждое касание руки
Ненавижу за то, что ты уходишь
Ненавижу за то, что отпускаю
Ненавижу за то, что ты вернёшься
Ненавижу и прощаю, и прощаю
Но окно разделит на три части
Небо обожженное грозой
И опять болит перед ненастьем
Там, где были крылья за спиной
Звёзды приколоченные наспех
Падают в траву из темноты
На губах остался привкус счастья
Это счастье называлось - ты
Вошло в историю: [ Purple ]
Вторник, 25 Апреля 2006 г.
03:50
Она лежала на полу, подложив под голову руки; и мне хотелось дать ей гордое имя "bitch", она напрашивалась на него сама. На ее животе стоял стакан холодного рома с чем-то освежающе-лимонным. Она злила меня своей схожестью с гигантским магнитом. Меня не просто тянуло к ней, меня к ней несло, тащило с бешенной скоростью. Складывалось впечатление, что я попала в горную, дикую реку и пытаюсь плыть против течения, но мощный поток подхватывает меня, обьясняя, кто здесь чей хозяин.
Меня продолжала бесить возможность, что она может просто подняться, отставить стакан рома и уйти. Без обьяснений. А потом вернуться и сказать, что в этом виновата я сама.
Меня раздражают ее вопросы о том, нравится ли мне ее взгляд. Глупая, ведь я бы любила тебя даже в том случае, если бы у тебя вообще не было глаз. Когда она задает этот вопрос, she looks like audacious boy. Если я играю роль the tender woman with honey eyes, я просто замираю в восхищении, глядя на изгиб ее бровей и довольно глупо улыбаюсь, пряча ее пальцы в свои ладони. Если же я сама a little wild boy, то тогда только ироничная усмешка затопит мои губы.
О чем я говорю, боже мой.
She's actress. Ее имя крайне необычно для моей многострадальной родины, но поэтично, безумно поэтично для моего слуха.
Она перевернулась на живот и спросила:
- Хочешь, я исчезну из твоей жизни? Хочешь, раз и навсегда?
Я молчала.
- Ты ведь не любишь меня. Я знаю, знаю, что не любишь.
Я молчала.
- Твоя гордость...о, как ты беззастенчиво и совершенно горда!
Я робко попросила ее заткнуться и катиться к черту.
Она иногда такая послушная.
Меня продолжала бесить возможность, что она может просто подняться, отставить стакан рома и уйти. Без обьяснений. А потом вернуться и сказать, что в этом виновата я сама.
Меня раздражают ее вопросы о том, нравится ли мне ее взгляд. Глупая, ведь я бы любила тебя даже в том случае, если бы у тебя вообще не было глаз. Когда она задает этот вопрос, she looks like audacious boy. Если я играю роль the tender woman with honey eyes, я просто замираю в восхищении, глядя на изгиб ее бровей и довольно глупо улыбаюсь, пряча ее пальцы в свои ладони. Если же я сама a little wild boy, то тогда только ироничная усмешка затопит мои губы.
О чем я говорю, боже мой.
She's actress. Ее имя крайне необычно для моей многострадальной родины, но поэтично, безумно поэтично для моего слуха.
Она перевернулась на живот и спросила:
- Хочешь, я исчезну из твоей жизни? Хочешь, раз и навсегда?
Я молчала.
- Ты ведь не любишь меня. Я знаю, знаю, что не любишь.
Я молчала.
- Твоя гордость...о, как ты беззастенчиво и совершенно горда!
Я робко попросила ее заткнуться и катиться к черту.
Она иногда такая послушная.
Вошло в историю: [ Purple ]
Воскресенье, 2 Апреля 2006 г.
02:46
Это было 15 лет назад. Была дождливая, но душная весенняя ночь, которую,возможно, кто-то срывал гроздями и бросал к чьим-то белым ступням. Черт знает что произошло тогда. Что послужило спусковым крючком? Друзья, родители, любимый человек? Какие мысли ютились в твоей голове? Теперь невозможно вернуться в тот день, заглянуть в твои глаза. Да и зачем..
Наверное, это была дань подростковому максимализму. Истерика, тысяча проклятий, раскаты грома за окном, тупые ножницы...и солнечные локоны неровными прядями на пол. За одну ночь робкая девочка стала угрюмым мальчиком. И чему удивляться? Эволюция в законе природы. Гусеница превратилась в куколку, чтобы стать великолепной бабочкой с бархатными крыльями. Все так до отвращения логично и банально..
Наверное, это была дань подростковому максимализму. Истерика, тысяча проклятий, раскаты грома за окном, тупые ножницы...и солнечные локоны неровными прядями на пол. За одну ночь робкая девочка стала угрюмым мальчиком. И чему удивляться? Эволюция в законе природы. Гусеница превратилась в куколку, чтобы стать великолепной бабочкой с бархатными крыльями. Все так до отвращения логично и банально..
внутри что-то звякает, видимо, сдача
вот все, что осталось
девчонки не плачут.
вот все, что осталось
девчонки не плачут.
Вошло в историю: [ Purple ]
(с)
[Print]
лу