Пока идет поезд, лучше всего читать. Если читаешь, минуты подземного перемещения из пункта Р (работа) в пункт Д (дом) съеживаются до нескольких десятков страниц и становятся совершенно незаметными. Как только вошел в вагон, достань книгу и стань человеком-невидимкой, только в обе стороны - ни ты их, ни они тебя. Когда сила инерции заставит схватиться рукой за поручень, поднимешь глаза и за долю секунды определишь - по цвету облицовочной плитки - что выходить позже. Пока идет поезд, лучше всего читать.

Но иногда бывает так, что перевернутая страница оказывается последней. Если читаешь роман, то этого легко можно избежать - заранее чувствуешь, что повествование идет к концу и расправляешься с книгой поздно вечером, дома. А утром берешь с полки другую. Но если это сборник коротких рассказов, угадать трудно. Можно прочитать аннотацию, обрамленный многоточиями кусок рецензии на обложке, можно даже открыть наугад где-то вначале, проверить - не забыл ли, о чем там было? Нет, не забыл. Убираешь книгу в сумку, закрываешь глаза и повисаешь на одной руке, ожидая торможения, чтобы по цвету плиток определить...

Черт возьми, черт возьми, это же только третья от начала станция. Черт возьми, сколько же там осталось, думаешь ты, столько не провисеть. Надо что-то делать, пока идет поезд. Ты смотришь на карту метро прямо перед тобой, на рекламу, а потом поворачиваешь голову влево, а потом вправо на 180 градусов. Вагон дремлет. Или качает головой в такт музыке в наушниках. Или играет на мобильном телефоне. Нет, в основном клюет носом. И тут ты опускаешь глаза и видишь, что прямо перед тобой сидит девушка и читает. Тебя мгновенно охватывает зависть, белая, как книжная бумага. Ты щуришься, перефокусируя взгляд, но книга лежит на коленях, и не разобрать не только текста, но и даже названия на колонтитуле. Остается только одно - разглядывать саму девушку.

Длинные ровные темно-каштановые волосы разбросаны по плечам. Куртка, которая выглядит слишком легкой для нынешних холодов. Джинсы с неправильной формы, скорее всего декоративным, швом над левым коленом. Для тебя, поправляешься, левым, для нее правым. Что-то зимнее на ногах, ботинки, кажется. Ничего особенного. Ты вновь приглядываешься к книге и замечаешь руку, которая переворачивает страницы. Небольшая кисть и длинные, темно-бордового, даже скорее темно-фиолетового цвета ногти. И ты влюбляешься в эту руку сразу же. Теперь, пока идет поезд, время измеряется в движениях этой руки.

Через неизвестное количество страниц рука поднимается и поправляет прядь волос. Теперь ты видишь кончики ресниц, накрашенных и длинных. Она скорее всего не замужем, думаешь ты отстраненно, так думают, разглядывая географическую карту, - этот остров, скорее всего, необитаем. Никакого желания, ничего не шевелится внизу, просто рука, ресницы и... ты еще раз вдыхаешь носом воздух - и запах. Что-то легкое, свежее, едва заметное, так вряд ли может пахнуть мужчина слева, раскладывающий пасьянс на мобильном или нахохлившаяся бабушка справа. Это запах руки и ресниц. Как же он называется. Почему-то для обозначения запахов существует слишком уж мало слов, думаешь ты, и тут темнота в окнах вагона сменяется светом. Оказывается, это уже твоя станция.

Одним движением ты застегиваешь куртку и выходишь из вагона, унося с собой руку с темно-фиолетовыми ногтями, длинные ресницы и безымянный запах. Они теперь там же, где десятки, сотни и тысячи страниц, прочитанных за все время, пока идет поезд.