Все уже знают, что S.B. ну как бы это сказать… Нет, нет - стесняется. Не скажет. Ну да ладно, не осудят. В общем, не любит он коньяк. Хотя и пьет. Иной раз даже больше ярых его любителей. Нет, конечно, нельзя сказать, что просто-таки не любит коньяк, со смыслом ненавидит, нет - такого не скажет. Про абсент такое может ляпнуть, да и то поосторожничает, хотя вкус у лазурного напитка действительно преотвратнейший. Просто небольшая сложность имеется. Как выпьет больше бутылки коньяка, и голова у него жутко начинает болеть. В тот же вечер. Или день, как получится. Давление повышается. Нет, на следующий день с похмелья S.B. не против, чтобы голова болела, но в тот же день - извините. Но друзья, его не жалеют, все время норовят его коньяком угостить, да и сотрудники к коньяку пристрастились. А у девушки знакомой четыре бутылки коньяка хорошего нетронутыми стоит. Надо же как-то приспосабливаться. S.B. и приспособился. Как опытный естествоиспытатель он заметил, что если выпить грамм 300-400 коньяку, потом продолжить водкой и полирнуть пивом, то голова в тот день не болит. Одно плохо, после выпитого становится неосторожным, обещает девушкам несбыточное и вообще очень травмоопасно это. Вот после прошлой пятницы ожоги от почти докуренной сигары и царапины везде, где не надо, еще не зажили. Короче не любит он коньяк. Как-то не очень.

- Что ты видишь?
- Я? Наверное, гору. Да, точно гору.
- Отлично, это именно гора.
- Да, такой отвесный высокий утес, с плоской вершиной.
- Да, да. Мы едем к нему на машине…
- Открытая спортивная машина. Может Ferrari?
- Нет другая. Dodge Viper. Желтый.
- Нет, синий, с белыми полосами.
- Тогда желтый салон, кресла из желтой кожи.
- Согласен, но машину веду я.
- Ладно. Я в холщовых шортах и гавайской рубашке. На рубашке узор из красных и желтых кленовых листьев.
- А я в белых шортах, синей футболке и темных очках.
- Едем в гору.
- Да, но просто поднимаемся по долгому пологому подъему. Пока никакого серпантина.
- Просто долгий медленный подъем. Вид сверху, камера кружит, мы едем.
- Синий Вайпер едет в гору.
- Лето, время ближе к вечеру, но еще пока светит солнце.
- Ветер чем дальше в гору, тем сильнее.
- Начался серпантин, ты все быстрее гонишь машину.
- Песок скрипит на поворотах, под колесами.
- Скоро вершина.
- Да, вот-вот, серпантин уже свивает свои кольца.
- Стоп. Приехали. Мы на вершине.
- Лежат два дельтаплана.
- Это наши, мы на горе ради них.
- Я знаю.
- Один оранжевый, другой красный.
- Мы выходим из машины и подходим к краю горы.
- Где-то внизу море.
- Да, солнце начинает едва заметно садится, вроде оно еще есть, но то, что оно уже скоро совсем сядет, это ясно.
- Мы берем дельтапланы, застегиваем экипировку и, разбежавшись, прыгаем с вершины.
- Сначала они резко идут вниз, но потом плавно взмывают, и мы уже в воздухе.
- В воздухе. Ветер шепчет нам в уши.
- Мы планируем в сторону моря.
- Иногда восходящий поток воздуха выхватывает нас и поднимает выше.
- Иногда мы скользим вниз, все ниже и ниже.
- Пролетаем над кромкой берега.
- Внизу люди.
- Уже начинают опускаться серые сумерки.
- Внизу горит костер.
- Большой костер, из сложенных пирамидой больших деревянных поленьев.
- Искры летят в воздух. Люди вокруг веселятся.
- Да там парни, красивые девушки, выпивка.
- Там пляж.
- Мы над морем, закладываем вираж и, снижаясь, планируем к берегу.
- Все ниже и ниже.
- Не дотягиваем и садимся в ленивые прибрежные волны.
- Народ с пляжа бежит к нам, помогает выпутаться и затаскивает дельтапланы на берег.
- Девушки обнимают нас, нам дают в руки холодное пиво.
- Нас ждали.
- Да, нас ждали.
- Нас всегда ждут.
- Камера поднимается вверх, чуть в бок, снова вверх.
- Два дельтаплана лежат на песке.
- Оранжевый и красный.
- Костер, люди.
- И мы среди людей.
- Все выше и выше.
- К горе, над горой.
- Маленький синий спортивный автомобиль на вершине горы.
- Дальше, вверх, а потом обратно.
- К морю. К заходящему солнцу.
- Играет музыка…
- Хорошо?
- Хорошо.

Current music: Tosca - Wonderful feat. Earl Zinger

Update - People Can Fly

Выпил. Покурил сигару. Стал двигаться гораздо медленней. Глаза под темными очками. Если подойдешь и посмотришь в глаза - никакого огня. Один пляшущий веселый огонек. По улице идет, на мужчин смотрит снисходительно, женщин хочется погладить. Звонить никому не хочет. Ему обычно звонят. Родственникам купил шоколад и мороженное. Шутит все еще отвратительно, но весело. Говорит медленно, со значением, чуть иронично. Девушек обнимает. Даже не сдерживаясь. Общается корректно, но с подколами. Записи планирует веселые и оптимистичные. Песни опять слушает с женским вокалом, грустные. Добротой так и лучится. Не может дождаться вечера.

Current music: Lamb - Trans Fatty Acid

Иногда он думает, что он совсем другой. Сильно отличается от других. Даже от пресловутых семи процентов. Как акула в дельфиньем стаде. Вроде и обводы те, и плавает так же быстро, и как бы даже не на кого не бросается, но все равно отличие есть. Он это чувствует, и другие это чувствуют. С ним приятно пообщаться, у него можно спросить совет, напитаться от него уверенностью и спокойствием, он не обругает просто так, все как бы хорошо, но... Почему-то страшно. Не страшно, потому что исходит какая-то угроза. Страшно потому что непонятно, нет ясности. С одной стороны ничего не скрывает, а с другой никто ничего о нем не знает. Нет у него никаких особенных склонностей, все как обычно выпивка, курево, женщины, и в то же время чувствуют, что он другой. С ним сложно дружить, он не требует от друзей ничего, иногда их использует, но не более того. Он называет себя классиком, и никто не спорит, он такой недосягаемый, чужой, значит, может быть сэнсеем, учителем, каноном. Один. Этот. Отстраненный. Он не герой, не главный персонаж, не злодей. Просто другой. Такие иногда встречаются.

Current music: Iron Maden - Fear of the dark

Хочет написать какую-нибудь мерзкую запись. Чтобы все отвернулись от него. Бросили читать. Написали в своих дневниках, как он их разочаровал. Чтобы упоминали в прошедшем времени. Приводили как плохой пример. Есть такое деструктивное желание. Сам понимает, что запись такая должна быть обязательно про женщин. Это расстроит романтиков, это обозлит девушек. Обязательно в прозе. Стихи не смогут так ранить, все подумают - фигня, это, например несчастная любовь. Другие подумают, что-то случилось, будут спрашивать, будут жалеть. Значит только проза. Никакой иронии, только рубленые, тяжелые слова. Без мата. Чтобы было ощущения ужаса, вот он Дьявол, явил свое злокозненное лицо. По теме нужно о предательстве. Типа все женщины предательницы. И примеров кучу. Из фильмов. Вот тут она предала молодого Бельмондо, а вот тут стреляла в спину Гибсону. Про Дилинжера вспомнить, как его сдала любовница. Цитату из классиков вставить. Там где "О, женщины! Предательство вам имя". Главное выдержать баланс. Чтобы поняли, что это не случай, а вот так он именно и думает. И чтобы все поняли все то, что не поняли раньше. Ах, вот он какой! Значит именно поэтому! Мы давно это и подозревали.
Но не пишет. Не чувствует в себе такого таланта. Да и женщины, хоть и предательницы, но очень нравятся. И все хорошо с ними. Просто когда вместо пива, ешь мороженное с малиной, а вместо водки йогурт, еще не такие мысли могут у нормального мужчины возникнуть. К тому же понедельник.