Когда-то в журнале "Вселенная. Пространство, время" прочитала этот рассказ. Конечно, он был уже не таким, как отправленный когда-то на конкурс "Рваная грелка-7" Степаном Каймановым; его немного подправили, отредактировали. Первое место тогда занял Сергей Лукьяненко с рассказом "Доктор Лем и нанотехи". Тема конкурса и соответственно рассказа - нанотехнологии, связанные с ней надежды и тревоги.
Вот, нашла никем не правленный оригинал.

Серьезные намерения

Время словно остановилось. Оно не шло, а медленно-медлено тянулось, ползло. Пять часов блужданий по лабораториям, где постоянно приходилось убеждать комиссию в абсолютном успехе эксперимента, пробежали довольно быстро, но теперь, когда наша роль состояла лишь в протирании штанов и безучастном наблюдении за инспекторами, каждая минута казалась пыткой.
Для меня, да и, наверное, не только для меня, пространство Вселенной уменьшилось до размеров прямоугольной крышки стола, как только мы за него сели. С одной стороны — организаторы проекта «Капитул», включая меня, а с другой — те, в чьих руках находится судьба проекта: доктор нейробиологических наук Иннокентий Штольц, бывший профессор кафедры физико-молекулярной генетики МГУ Олег Якубович и, заваливший ни один проект, опять-таки доктор, но на сей раз нанотехнологических наук Даниил Дмитриев; все в серых костюмах, белых шелковых рубашках.
Шесть пар глаз с надеждой взирают на трех инспекторов, изучающих документацию. Листок за листком. Медленно, проверяя каждую запись, разглядывая каждый сдвиг на лентах электроэнцефлограммы.
От их решения зависит все. Сейчас они — Боги, и мы следим за каждым жестом их рук, движением губ, поворотами головы. За тем, как Якубович периодически почесывает плешь или теребит ухо, из которого торчат седые волосики, как Штольц то и дело вытирает пот с морщинистого высокого лба и дергает узел галстука. И уже каждый из нас знает, что на темно-зеленом платке Штольца, в углу, черными нитками вышиты две буквы «И.Ш.»; у Якубовича золотые часы фирмы «Луч», очень старые, стоящие сейчас, наверное, столько же, сколько хороший аэрокар.
Только Дмитриев, словно робот, не делает никаких лишних движений. Хм… он и похож на некоторых киборгов. Яйцевидная лысая голова, тонкие длинные пальцы, впалые щеки. Он, точно заготовка человека, а не человек. Ни привычек, ни усталости, ни эмоций.
В помещении по-прежнему стоит звенящая тишина. Слышно как глотает воду Штольц, как шелестят страницы отчетов, даже беспокойное дыхание рядом сидящих ученых.
Сегодня мы либо прогремим на весь мир, как создатели нового поколения наноботов, способных взаимодействовать с нейронными тканями, либо три года работы – псу под хвост.
Дмитриев, наконец, отложил бумаги. Я затаил дыхание. Вот он – момент Истины! Двадцать первое июля две тысячи сто пятого года. Известность, уважение в научных кругах, финансирование, невероятные прибыли, шампанское текущее рекой или неудача, унылые лица сотрудников, водка.
— Что ж прекрасно. А как считают мои коллеги?
Штольц глянул на Дмитриева, кивнул. Медлил только Якубович, поглаживая куцую бороденку.
Старый пердун! Там же черным по белому написано: с начала эксперимента ни у кого из одиннадцати участников не было даже намека на головную боль. По крайне мере, у меня точно.
— Думаю, нужно одобрить проект.
Аллилуйя! Хочется закричать, показать кукиш западным «коллегам». Но больше всего, конечно, — сообщить об успехе Лене.
Инспекторы поднялись как по команде.
— Ждем вас завтра к полудню. Министерство обороны заинтересовано в сотрудничестве с вами, - сообщил Дмитриев и направился к выходу. – До свидания, господа.
Да, да, да и еще раз «да»! От переполняющей меня радости я подскочил и почтительно открыл дверь перед уходящими инспекторами. Каждому пожал руку. Затем обернулся под звук бурных аплодисментов.
— Поздравляю, господа. Скоро о вас узнает весь мир. Но все торжества только завтра.
На некоторых лицах я прочел негодование.
— Нужно всем отдохнуть, а завтра все как полагается.
Я врал. Проводить столь знаменательный вечер в компании ученых, которые и веселиться толком не умеют… Ну уж нет! Сегодня я буду с Леной, только с ней.
Я вышел из зала заседаний первым. Ускорил шаг. Почти бежал, чтобы поскорее оказаться в аэрокаре и уехать далеко-далеко отсюда.
В гараже царила тишина. Все наслаждались вкусом победы. Только молодой охранник, нанятый не так давно, рассматривал мой аэкрокар. Понимаю его: восьмиместные аэрокары фирмы «Вольво» не часто встречаются. Даже в Москве. Мне он тоже нравится. Черный, четыре турбины, невероятно просторный салон.
— Зверь, а не машина! – улыбнулся я охраннику и забрался на заднее сиденье.
— Куда? – заскрипел голос робота-водителя.
— Домой.
— И коротко о главном. Из зоопарка в Австралии сбежал Велосираптор, на его счету уже три жертвы; сегодня состоялась встреча на высшем уровне между правительством Центавра и представителями ООН, подробности в вечерних новостях; борцы за права роботов подали новый иск на английскую фирму…
— Другая волна.
В салоне зазвучала приятная музыка. Убаюкивающая. То, что надо. Я зевнул, веки сомкнулись сами собой…

Дверь открылась, и я ввалился в квартиру: из гостиной выплывала Хозяюшка.
— Здравствуйте, Евгений Константинович! Как прошел день?
— Отлично! – схватив Хозяюшку, я поцеловал ее в дисплейчик.
Тут же цвет обшивки парящего рядом со мной шара размером с футбольный мяч сменился со светло-зеленого на розоватый.
— Биб-биб-биииип!- пропиликала ХЗК третьего поколения.
— Музыка! Черт возьми, сегодня будем веселиться!
Воображая себя Элвисом Пресли, подплясывая, снимая одежду, я начал пробираться к кухне…
Прибравшая разбросанную одежду Хозяюшка нагнала меня у входа в кухню.
— Что-нибудь желаете?
— Шампанское, только шампанское! – воскликнул я.
Наблюдая, как длинные механические руки ловко открывают серебристую бутылку, я закурил. Глубоко-глубоко затянулся. Поглядел в окно: на небе зажигались звезды.
— Я гений! – прокричал я им и всем-всем мигающим, мерцающим, двигающимся красным, синим, желтым огням на улице.
ХЗК поднесла мне бокал с пенящимся шампанским. Я отпил немного. Ледяное, бодрящее! По телу пробежали мурашки. Ух!
— Еще что-нибудь?
— Нет, не нужно. Спасибо.
Захватив бутылку, сигареты я направился в кабинет, где с превеликим удовольствием утонул в мягком, парящем над полом, кресле.
— Ну что?! – обратился я к отражению в настольном зеркальце. – Ты молодец!
Бокал коснулся зеркала и…
«Раз!». Я вздрогнул, бокал звякнул об пол. Е… это же - настоящий хрусталь, а не какая-нибудь небьющаяся дешевка. ХЗК была тут как тут.
Я поднялся, огляделся.
— Посторонние в доме есть?
— Нет, - убирая осколки, ответила она.
Показалось? Возможно. Странный это был голос. Бездушный, однако, знакомый. Причем я мог поклясться, что донесся он не с улицы, да и не мог он оттуда донестись, ведь окна…
— Рана, рана, рана! – затараторила ХЗК.
Я посмотрел на пол. Из-под левой ступни струился ручеек крови. Ну прекрасно. Оставив на полу кровавый след, я быстро уселся в кресло и закинул ногу на ногу.
Кончики пальцев захватили впившийся в пятку осколок. Кровь сбегала с пятки и капала на пол. Я осторожно вытащил его, но порез не затягивался. Для человека двадцать второго века – это было также невероятно, как для человека века восемнадцатого увидеть аэрокар. Не может быть! У меня в организме тысячи наноботов, а рана кровоточит.
— Рана, рана, рана, - продолжала голосить ХЗК.
— Заряжаться, - приказал я ей.
«Раз, два, три! Проверка связи!». Я вздрогнул, похолодел. Тот же голос. Схожу с ума?
«Нет!» - уверенно ответил голос.
Бред! Неужели эксперимент…
«Наоборот! Нейронаноботы прекрасно справляются с поставленными задачами. И мы благодарим вас за столь ценный дар, позволивший нам наладить связь с вами, а также приносим официальные извинения за несвоевременное устранение течи в секторе левой ноги».
Что значит «мы»? Идиотизм какой-то!
«Мы, жители государства Ко», – ответил голос.
Я сглотнул и почувствовал, что бледнею.
Какое-какое государство?
«Даем справку: государство Ко образованно в две тысячи восемьдесят девятом году; место размещения - тело господина Остапенко Евгения Константиновича; форма правления – коллективный разум; население – аквиты; число жителей - четыре ми…».
Все! Хватит!
«Господин Остапенко, успокойтесь. Мы понимаемы вашу реакцию, однако впредь постарайтесь не растрачивать нервные клетки по пустякам, несмотря на…».
Вы мне указываете? ВЫ – МНЕ! Да вы ничто! Пустота! Дырка от бублика! Хаотически движущиеся атомы и молекулы! Я ваш создатель. Я! И мне решать нервничать или нет! Понятно!
«Насколько нам известно, вас создал Бог, однако вы не живете по его законам. Почему же вы считаете, что мы…».
Мы, мы, мы! Бездушные микроскопические механизмы. Ваша жизнь лишена смысла. Да я вас!
«Мы это предвидели. Поэтому в знак доброжелательности между нашим государством и вами, не будем вводить против вас санкции. Однако если подобные вспышки гнева…».
Гнева? Да вы не знаете, каков я в гневе!
«Перестаньте, наконец, нас перебивать. Иначе переговоры зайдут в тупик и нам…».
Знаю, знаю, санкции. Господи тон-то какой!
«Рады, что вы успокоились. А теперь выслушайте нас внимательно и запомните, а лучше запишите, требования!».
А не пойти ли…
«Господин Остапенко, вы же разумный человек. И понимаете, что наши возможности касательно воздействия на ваши органы безграничны. Нам не составит труда остановить сердце или…, скажем, в качестве превентивного удара приостановить приток крови к гениталиям. Но мы надеемся, что до этого не дойдет».
Весомые доводы, нечего сказать, особенно последний. Знают, чего я опасаюсь пуще смерти. Но постойте, если вы убьете меня, то…
«Конечно, это вызовет некоторые осложнения с переселением в другое тело, однако мы готовы пойти на риск! Записывайте требования».
Не буду! Скрестив руки на груди так, чтобы ладони прижимались бицепсами, я замотал головой и замер в ожидании.
Мой ход был сделан.
«Вы не оставляете нам выбора!»
После этих слов голову пронзила жуткая боль. Я прикусил губу, едва не взвыл. В носу захлюпала кровь. Тело бросило в жар. Спина взмокла от пота. Потом начались судороги…
— ХВАТИТ!- вырывалось из перекошенного рта.
Боль стихла также внезапно как и возникла, словно кто-то махнул волшебной палочкой.
«Теперь вы убедились в серьезности наших намерений?».
Утирая кровь с губ и подбородка, я пересилил себя и ответил «Да». Других вариантов в данную минуту не было.
— Компьютер.
Передо мной незамедлительно вспыхнул бело-голубой экран, а под руками возникла метосенсорная клавиатура.
— Диктуйте!
И они начали диктовать. Пункт за пунктом. Хорошо подготовились! Этого не отнять. Но нет тех договоров, в которых нельзя было бы найти лазейку. Слышите? Знаю, что слышите!
Они не обращали на всплески эмоций ни малейшего внимания. Прощали побежденному эту мелочь. Однако, как говаривали предки, они выиграли сражение, но не войну!
Через две минуты на экране чернел текст под названием «Договор о взаимовыгодном сотрудничестве между Ко и Остапенко А.К.».
Договор включал пятнадцать пунктов, в каждом из которых было по меньшей мере два подпункта. В основном в мои обязанности входила забота о теле: посещение тренажерных залов, правильный рацион с обязательным каждодневным употреблением пищи, содержащей белки, жиры и углеводы в таком-то количестве. Аквиты же обязывались следить за состоянием внутренних органов. Естественно, они четко оговорили последствия попыток устранения их цивилизации.
Требования, конечно, не слишком жесткие, однако сокращение потребления никотина как-то мало радует. И еще, почему они называют государство Ко? То, что аквиты – понятно. Земля - земляне, аква – аквиты. Не слишком оригинально!
Я усмехнулся.
«К чему эта ирония. Ко – инициалы вашего отца. Мы посчитали, что вы слишком неразумно обращались с телом и не достойны того, чтобы вашим именем было названо государство. Однако…».
Я продолжил:
— Мой отец. Спортсмен, ярый сторонник здорового образа жизни.
«Именно. Могли бы и сами догадаться».
Ну а курение?
«Дым в легких создает некоторые проблемы для наших пилотов».
Ах, у вас еще и аэродром есть? С самолетами, да?
«Конечно».
Еще цивилизации подобные вашей есть?
«Да».
И сколько?
«Пока нам известно о трех?».
Значит не все люди…
«Естественно. Человечество знает о пяти планетах, где условия похожи на земные, однако только на одной из них есть разумные формы жизни. К тому же ваш мозг – кладезь информации. Благодаря ему эволюция аквитов…».
Понятно. Пришла пора узнать мое условие.
«Слушаем».
Дайте мне час на обдумывание требований. Однако мне нужны гарантии, что вы не будете читать мои мысли.
«Сорок пять минут. И предупреждаем, что в случае обнаружения инородных тел в организме…».
Умные наноботы! Нечего сказать. До лаборатории я мог бы добраться минимум за сорок шесть минут. Дернул меня черт тогда проводить этот ненужный опыт.
«Время пошло!».
Эй, эй ты еще там?.. А в ответ – тишина. Придется довериться.
Я вздохнул. Приехали. В моем теле государство, названное в честь моего отца — мир его праху —, способное убить меня в любую секунду, а у меня сорок пять, нет, уже сорок четыре минуты, чтобы уничтожить всех наноботов в организме. Ситуация?!
Думай, Остапенко, думай! Не зря же ты получил два университетских диплома с отличием. Жаль, конечно, что среди них нет ни одного по точным наукам. Но ведь смог же ты, не будучи ученым, собрать отличную команду этих самых ученых и провернуть такую авантюру.
Скверно то, что я не могу дать врагу по морде, натравить на него полицейских, взорвать, вырезать как опухоль и даже моя смерть… И при этом он знает меня как облупленного, знает каждый мой шаг, еще до того как я его сделаю.
Какая ирония. На нас не напали киборги, управляемые взбесившимся компьютером, не захватили пришельцы. Центавриане оказались добродушными разумными существами, и, несмотря на значительное превосходство в развитии… Словом, как говаривал отец: не было у бабы печали, купила баба поросят! Сосредоточься!
Я глубоко вдохнул, закрыл глаза.
Итак, об уничтожении думать пока рано, так что нужно поразмыслить над тем как лишить их возможности читать мысли?
— Да снизойдет на меня озарение, - глядя в потолок, негромко сказал я.
Взгляд застыл на миниатюрном космолете, подарке Миши Краснопольцова. Есть!
— Спасибо, Господи!
Я подскочил, едва не задев плечом Хозяйку.
— К вам пришли, - тут же сообщила она.
Вот черт! Совсем забыл. Ленок. Мельком глянув на дисплей Хозяюшки, я принялся надевать штаны.
— Впусти, впусти ее!
Входная дверь не успела отъехать, а я уже бежал в прихожей, на ходу надевая пиджак. Понятное дело, Ленка выпучила глаза. Они у нее и без того большие, а тут стали походить на два телескопа.
— Женя, у тебя кровь на груди.
— Ерунда, - отмахнулся я.
— Что-то случилось? У тебя неприятности? - затараторила она.
Так и хотелось вскрикнуть: «У всех неприятности!».
— Объясню позже. Найди Григория Тайтвадзе. Вопрос жизни и смерти! Код вызова есть у Хозяюшки.
Я чмокнул ошарашенную Ленку и понесся что было мочи в соседнее жилое крыло. Только бы, только бы Мишка не забухал!
Встав напротив его двери, я скрестил пальцы.
— Ну, ну, ну пожалуйста!
Я чуть не подпрыгнул от радости, когда дверь, щелкнув, поехала.
Мишка выходил мне навстречу. Правда, сперва из полумрака прихожей появилось огромное волосатое пузо, на котором красовалась внушительных размеров татуировка двуглавого орла, из чьих крыльев во все стороны летели маленькие звездолеты, а потом показался и он сам – десантник ВКС в отставке.
На нем были лишь давненько вышедшие из моды блестящие зеленые шорты в обтяжку с такими дурацкими серебристыми висюльками вроде кулончиков по бокам. При другой ситуации я бы хихикнул, но сейчас – не до смеха.
— Свет. Константиныч, заходи, - откладывая в сторону предмет, похожий на клюв какаду - бластер, пригласил он меня, и тут же спешно удалился.
Я не зашел, запрыгнул! Ох, и повезло же мне. Судя по Мишкиной физиономии, из запоя он вышел совсем недавно.
Да, мы научились делать механизмы, которые не в каждый микроскоп можно увидеть, а от нас по-прежнему разит перегаром, способным напугать центавриан.
За стеной послышалось жужжание мотора, и вскоре в прихожую выкатил робот старейшей модели, на гусеницах. Рука у него дымилась. Мишка постарался. За такие дела в некоторых странах его засудили бы.
— Развлекаешься? – глядя на робота, спросил я у вернувшегося Мишки.
— Угу, - ответил он.
— Может…
— Нет времени. Но в следующий раз обязательно. Обещаю. Послушай, антисинкер у тебя сохранился?
Мишка поскреб затылок.
— Та штуковина, что вы использовали при высадке на Центавр. Миша?
Он не слишком уверенно кивнул. Видимо, окончательному формированию мысли мешали алкогольные пары.
Но мне снова улыбнулась удача, так как Мишка, еще некоторое время подумав, все-таки пошел за предметом, необходимым мне сейчас больше, чем ему стакан антипохмелина.
Где он его хранил, оставалось только догадываться, ведь, несмотря на то, что у Мишки ХЗК была только второго поколения, функции обнаружения пыли у нее присутствовала. А тут Мишка вынес черный, покрытый многодневным слоем пыли, предмет. Он! Широкий ошейник, от которого идет сеть проводов, образуя эдакий каркас шлема десантника.
Хозяюшка, почуяв пыль, тотчас ринулась к антисинкеру, но была схвачена огромной Мишкиной пятерней.
— Даже не думай.
Я без промедления надел антисинкер. Щелкнул кнопку на ошейнике. В голове зашумело, словно я только что глотнул центаврианского грумма.
— Работает! - воскликнул я.
Мишка глядел на меня как на идиота.
— С меня причитается!
— Да ладно, ты только, слышь, – не потеряй.
Пожав Мишкину ладонь, я пулей вылетел из квартиры.
— Ну, что съели, гады! – несясь по коридору, кричал я в пустоту.
Ленка меня порадовала: Тайтвадзе был дома. И через пять минут мой аэрокар на полных скоростях летел по ночному городу…

Стоя у двери Тайтвадзе, я поглядел на часы: оставалось пятнадцать минут. Пока мне везло. Может надо купить лотерейный билет? Тьфу, не сглазить бы!
Очередная преграда, препятствующая осуществлению моего плана, отъехала, и передо мной явился Гриша во всей красе: белый халат, перепачканный Бог знает чем, воспаленные глаза, не покидающая губ сигарета. Своим появлением я внес в его однообразную затворническую лабораторную жизнь некоторое разнообразие.
Хотя, кто бы не удивился такому посетителю?! Расстегнутый пиджак на голом теле, пятна крови на груди, а на голове какая-то хренатень. Не хватает только таблички «сбежал из психушки».
Я шагнул через порог, а Гриша, храня молчание, отшатнулся от меня как от чумы.
— Что-то с проектом? - сдавленно спросил он.
Во голова! Даже не пришлось ничего объяснять.
Я кивнул.
— С тобой на связь еще не выходили?
— Кто?
Гриша вытаращил глаза. Подожди, сейчас у тебя еще и челюсть отвиснет.
— Они самые, - я ткнул пальцев в грудь. – Ну, и что будем стоять как два истукана или что-нибудь предпримем?
Мишка, похоже, окаменел.
— А…
— Долго рассказывать.
Я вновь поглядел на часы.
— У меня всего десять минут в запасе.
— А потом?
— Суп с котом! – сквозь зубы процедил я. – Один вопрос: образцы проекта, из-за которого тебя поперли с Питерской лаборатории сохранились?
Гриша указал на вход в гостиную. Я схватил его за рукав и потащил за собой.
— А в чем все-таки…
— Какой же ты... Ищи, ищи, - прикрикнул я, заставив Гришу исчезнуть за дверь лаборатории.
Наконец-то. Вздохнув, я бухнулся на диван. Обычный, на ножках, без всяких прибамбасов, вроде массажера или нагревателя. Куда только Гриша деньги тратит?
В лаборатории что-то громыхнуло, разбилось, послышались всплески воды. Господи, ну помоги мне еще раз!
«Господи помог!». Через пять минут Гриша вынырнул из лаборатории. В Левой ладони у него был самый большой шприц, какой я видел в жизни, правда, заполнен он был мутноватой жидкостью на треть.
— Сколько их там?
— Ну-у…
Гриша нахмурил брови.
— Хватит, чтобы уничтожить всех наноботов во мне?
— Да, - голосом умирающего ответил Гриша.
Он тоскливо глядел на шприц, где, насколько я понимал, находилась огромная армия, заряженная на уничтожения обычных наноботов.
— Новых сделаешь. Я тебя лично профинансирую. Вводи всех!
И он ввел. Потом сел рядом со мной. Мне стало жарко. Началось.
— Как это случилось? – покручивая кончик пышного черного уса и бездумно смотря в пол, спросил он.
— Ты меня спрашиваешь?! Я менеджер, финансист!.. Ну, вообщем, наши нейронаноботы помогли. Однако о том, что произошло - никому. Ты понял - никому. Пока все не прояснится.
— А как же другие?
— Ни факт, что у каждого в теле развилась наноидская цивилизация.
Опытный курильщик поперхнулся дымом.
— Представляешь, они назвали государство в честь моего отца, угрожали мне, запретили курить, а еще у них есть аэродромы.
Гриша молчал, а я следил за циферкой на часах, томительно ожидая истечение срока. Шла последняя минута. Палец застыл на кнопке антисинкера.
— Но…
— Тише. Пора.
Отключив антисинкер, я прислушался. Ничего, ничего, нич…
— Е-хо-хо! Теперь у нас есть армия!
Я зажмурился. Как же я сразу не догадался. Они только на это и рассчитывали. Спланировали все заранее. Провели как…
— Сволочи, интриганы, ублюдки, - колошматя себя в грудь, кричал я.
Затем выхватил у перепуганного насмерть Гриши сигарету и затянулся насколько смог.
— Вот вам! Получите.
— Евгений Константинович, успокойтесь, ну успокойтесь, — поглаживая меня по плечу, дрожащим голосом повторял Гриша.
Я уткнулся лицом в ладони. На ум приходили только черные мысли. Проиграл.
Гриша внезапно затих. Я повернулся к нему. У него дрожали губы, а взгляд… Абсолютно остекленелый. Взгляд наркомана под кайфом. Тайтвадзе едва заметно пошевелил губами:
— Только что государство Ко объявило войну всем наноботам, находящимся в моем теле…

К сожалению, не сильно впечатляет.