| Journals.ru » caliban » ........ | |
| Януш |
|
На закате, супротив падающего за угол Солнца, выплыл вдруг столб черного дыма. Это зажгли специальный сигнальный огонь из старых покрышек. Мы переглянулись с Тохой. Он встревожен – шутка ли, сигнальный огонь на закате. - Идут что ли, - сказал Тоха. Это не вопрос. Это факт. - Идут, - отвечаю я. Это не ответ. Это факт. - Блядь, нам — пиздец. - Точно, - говорю я, — Надо бы подготовится. Наше гнездо на последнем этаже «хрущевки». Точка удобная – на перекрестке. Квартира угловая – две линии обстрела из одной комнаты. Тохино окно – в одну сторону, мое – в другую. Мы подходим к столу в центре комнаты. Нам надо подготовится – на западе сигнальный огонь – скоро будет бой. Мы берем винтовки, проверяем затворы, магазины, запасные обоймы. - Темно будет, - говорю я. - Подсветим, - говорит Тоха и кивает на бутылки с зажигательной смесью. Мы раскладываемся каждый у своего окна — по три бутылки с зажигательной смесью, винтовка, запасные обоймы, гранаты. Теперь только ждать. Курить и ждать. Мы курим и ждем. Тревожно – скоро бой. - Тоха, ты пожил? - Да, наверное. Хотя, знаешь, я еще бы пожил. По-другому уже. Ну, или хотя бы также. - Любил? - Да, было дело, - Тоха сплевывает. Догорает закат. В разбитые окна тянет сыростью, дымом и немного смертью. Расползаются темнота и вечерняя тишина. Мы слышим, как с запада идет бумажный шелест. - Близко уже, суки, - говорит Тоха. - Поджигаем? - Ага, давай уже, хули тянуть. Мы поджигаем и кидаем на улицу бутылки с молотовским напитком. Они ухают об асфальт, разливая по улице огонь. - Видишь? – кричит Тоха. - Идут, - кричу я. Всполохи огня освещают бумажных людей. Эти люди-оригами неуклюжи, плохо сложены, их покрывает каша слов и предложений. По всему телу идут мелкие буквы слов, фраз, вздохов, междометий, оборванных мыслей. Они идут сплошной, неорганизованной массой. Наступают единой бессмысленной волной. - Только не читай ничего, - кричит мне Тоха. Я смеюсь. - Чего? - Да, знаешь, как-то не до чтения. - Мало ли, вдруг. Сам знаешь – сразу пиздец. - Знаю. Мы кидаем еще бутылки. Бумажные люди вспыхивают. - А говорят, что рукописи не горят, - Тоха закидывает еще бутылку. Огонь дышит жаром. Бумажные люди обугливаются, скукоживаясь, рассыпаясь пеплом. Мы стреляем короткими очередями и пули разрывают людей-оригами на обрывки. Мы кидаем гранаты, и они рвут их в клочья. Тоха рычит: - Понаписали, бляха муха, растудыть ее в качелю. Читать – не перечитать, листать – не перелистать, жечь – не пережечь. - Тоха, я все. - Чего? - Аллес капут. У меня все. - Блядь, у меня тоже последняя обойма. А этих там тьма-тьмущая. - Надо бы предупредить. - Пошли. Мы идем на крышу. Здесь сложено два костра – один из обломков рам и дверей, второй из старых покрышек. - Дым уже не увидят, надо дрова жечь, - говорю я. - Ага, - Тоха возится со спичками, - Блядь, прикинь, бумаги нет. Меня разбирает смех: - Дожили. - Ничего смешного я не вижу. Что делать будем? - Погоди, - я достаю из нагрудного кармана ручку, - Тоха, только сразу жги. И эта. Не читай. Тоха матерится, кажется, его душат слезы. Темно, я говорю: - Подсвети. В слабом свете горящей спички я пишу на руке: «На закате, супротив падающего за угол Солнца, выплыл вдруг столб черного дыма. Это зажгли специальный сигнальный огонь из старых покрышек. Мы переглянулись…». Рука превращается в бумагу. Слова теперь проступают сами собой. Тоха комкает меня, пихает в основание костра. Я чувствую, как его слезы капают на меня, размывая чернила. На мне проступают свежие слова: «Тоха, не ссы. Все будет…» Вот и огонь. Я сгораю, зажигая сигнальный костер. |
|
| Источник: Помни | URL |