Кладбище под солнцем. Хожу меж надгробий. Щурюсь и читаю даты. Нашёл кусочек стекла в песке. Резиновый мяч ударяется о фанерную дверь шкафа. Мы играем до упаду. Чувствую себя неважно. Неоспоримая лёгкость мешает заснуть глубоким сном. Не научился водить машину. Забросил все правила. Кокосовые конфеты.
Попадаю в мышеловку. Не осталось больше сил. Оказывать сопротивление бесполезно, когда ты не более чем капризный ребёнок. Иду из магазина домой. В пакете сыр, молоко, кефир, йогурт. Иду легко и непринуждённо.
В чужом дворе играют чужие дети. Жизнь взлелеет детей, чтобы после насмерть растоптать. На экзамене я обронил шпоры под стол и был выгнан из аудитории. История повторяется - я снова оказываюсь в неловком положении. Плевать с девятиэтажной высоты. Подселение молодой семейной пары в комнату оклеенную нэпманскими газетами. Скромная забитая пара сидит взявшись за руки молча, боясь своей неловкостью побеспокоить соседей за тонкой стенкой. Девушка красива и черна на глаза. Волосы девушки от природы опрятно уложены и белы. Я спешно убиваю себя. Из груди вырываются освобождённые демонические вещества. Я пропал.
Неслышные обезображенные стоны покрывают запертую комнату. Я не сплю. Тоненький ноготок больно выцарапывает родимые знаки на моей щеке. Алкоголики, которые не могут морально остановиться и пьют до полного разложения. Розы, кактусы, грунт в пакетах, ремонт мобильных телефонов. В мясном отделе выстроилась завсегдатая очередь. Магазин "Ника" стал популярен из - за непосредственной близости. Табачный дым клубился в наболевшей голове. Я приоткрыл окно, чтобы спастись от дури, которая выпала на мою голову. Предпоследняя августовская ночь навевала неизлечимую ни одним земным снадобьем печаль.Преступные шорохи перед дверью - это брат затягивает велосипед в сени. Полдень, а брат всё ещё спит. Я выколачиваю из дряхлых досок ржавые гвозди. Бабушка в летней кухне изготавливает завтрак. Мне не ведома ни грусть, ни спешка, ни отчаяние. Выйти в поле под открытое небо, да так чтобы весеннее солнце падало прямиком в темя. Несколько фотографий того периода можно отыскать в альбоме. Спускаться ниже и ниже, до самого винного погреба. Бандиты спят на удивление крепко. Подлые преступления и злодеяния этой собачьей своры остались безнаказанны. Злодеи били меня ногами, причём исключительно по лицу. Я потерял своё сознание, а злодеи продолжали меня жестоко избивать, очевидно пытаясь выбить из меня ещё не сформировавшийся дух. Деревья вокруг стояли в зелени. Я нарочно напился , дабы заглушить в себе назревающую боль, любовную боль. Затем стали проноситься больницы, симпатичные и не очень медсёстры. Мне думалось что всё ещё устроится, всё получится. Теперь осталась в душе лишь слабенькая надежда. Я прогулял все свои телесные ресурсы. Вымытая одежда развевалась на бельевой веревке. Я пока ещё совсем мал. Белая отцовская Audi стоит во дворе. Отнятая молодость, а все эти подозрительные люди только потешаются надо мной. Дождь прибивает молитвы к земле. Планета не выносит вердиктов. Напиться до степени, когда уже не станут держать ноги. Приземлиться на расстеленное в траве покрывало. Птичьи преувеличенные страдания. Все кто мог сбежали, а я остался бездыханно подыхать в той самой траве. Унизительные допросы, давление следователя. С того момента я виню во всех несчастьях только себя. Розовенькие нейлоновые носочки и босоножки на платформе. Лицо медсестры забылось да и незачем вспоминать детали того злосчастного периода.Коричневые, словно в дерьме палаты, кварцевые лампы, зомбированные больные. Злодеи смеялись, когда встречали случайно меня в городе. Одного я приметил в столовой во время обеда. Злодей этот был в сером спец костюме и сидел совсем - совсем поблизости. Меня он даже не заметил, а я его буду помнить до последнего дня. Кровь и рвотные массы исторгнутые из меня смешались. Моя голова пылала от температуры огнём. Вернулся дабы продолжать. Помойные женские лица в пивной. Полный душевный раздрай. Со всех доступных и укреплённых жердей свисают воображаемые петли. Просыпаюсь в поту и тяжёлой каторжной поступью направляюсь в туалет. Оставьте меня, с меня довольно насилия. Мои нервные ответвления иссохли. Стыдно и неловко приходить в печали домой. Собачья печаль постоянно дремлет у ножек моей кровати. Я разбужен громким сторожевым лаем. Чёрному псу по сути всё равно. Он делает лишь резвую попытку привстать, а после чего вновь бухается в песочную пыль. Хозяева отсутствовали настолько долго, что дом порос деревьями и кустарниками весь от основания до самой крыши. Как же мне дурно, как же тошно. Младенец заревел перед самым погружением в купель. Я стоял по стойке смирно , держа в левой руке горящую церковную свечу. Хочется озлобиться, внутри натянута стальная струна. Ужасно не интересно, смутно, печально, а порой глубоко безразлично. Все эти нововведения, мобильные побрякушки, гадостные молодёжные выверты.