Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат. Хоть жаль мне, не скрою,
Но всё же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пёстрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взыла ни разу,
И лишь а знакомой спиной
Следили два карие глаза
С почти человекьей тоской.

Старик у вокзального входа
Сказа: "Что, оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы,
А ты ведь простая дворняга!"

Огонь над тубой заметался,

Взревел паровоз, что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали.
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не воспринимали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбивась,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь.

Споткнувшись, кидаеттся снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
И выпрыгнуть сердце готово
Нуражу из пасти раскрытой.

Не ведал хозяин, что силы
Ввдруг разом оставили тело,
И, стукнувшшись лбом о перила,
Собака под мост полетела.

Труп волны снесли под коряи.
Старик! Ты не знаешь природы!
Ведь, мможе быть, тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы...