Дни в заточении... дни боли и скорби... их больше нет...
Я медленно забывал Кирилла и в итоге достиг желаемого результата...
Его больше нет... ни в душе, ни в сердце, ни в памяти...
Прощай, Кирилл...
Я начинаю новую жизнь... жизнь без тебя.

Состояние: ожидания чего-то нового

Звонок в дверь. Еще один.
Неужели Кирилл? А кто еще в такое время может ломиться в квартиру?
Черт, как навязчиво трезвонят.
Открыть или послать ко всем чертям?
Нет, не могу больше это слушать. Иду открывать.

И вновь я дома. И вновь эти темные стены. Позавчера я хотел умереть. Позавчера мое желание практически сбылось. Еще немного…и…я бы уже не писал эти строки.
Откуда берется эта страшная боль? Я думал: такое не чувствуют люди. Старался привыкнуть к ней, надеясь, что она уйдет. Но с каждым днем боль увеличивалась. И позавчера достигла своего пика. Я сел в Porsche, в его проклятый Porsche, с ясным намерением покончить со всем этим. Решил, что если Кирилла не впечатлит смерть бывшего любовника, то ему будет жаль хотя бы свою бывшую тачку. Не помню сколько времени и в каком направлении я ехал. Единственное что меня волновало- найти подходящую дорогу: без людей, без машин. А главное, чтобы ее последним изгибом был ад.
Стемнело. С каждым поворотом дороги я прибавлял скорость, не обращая внимания на запрещающие знаки. В зеркало заднего вида я вскоре увидел следовавшую за мной машину с включенной мигалкой. И понял, что пора действовать. Впереди зазывающе мерцал обрыв дороги. Адреналин начал закипать в крови. Вжав педаль газа в пол и направив машину в сторону обрыва, я намертво вцепился в руль. Все мои мысли были о Кирилле. Сердце стучало где-то в горле. Последним моментом, запечатленным в моей памяти была оравшая из радио песня: Я никогда не уйду, я никогда не умру, я всегда буду жить для тебя… и толстое высокое дерево, на которое я летел с бешенной скоростью.
Очнулся я на следующий день в больнице. Вместе со мной вернулась к жизни боль и щемящая пустота в душе. Только теперь к душевным терзаниям прибавилась боль во всем теле. Первыми моими посетителями были молоденькая медсестра и милиционер с уставшим лицом.
- Как вы себя чувствуете? Вы в состоянии ответить на несколько вопросов вот этого человека? – обеспокоено спросила медсестра, указав рукой на милиционера.
- Еще как способен, этого красавчика хоть сейчас в горячую точку направить можно. А уж с ответами на вопросы он справится точно. Правильно я говорю?
Сил мне хватило только на то, чтобы кивнуть головой. Но милиционеру этого видимо хватило. Он начал засыпать меня вопросами, на которые сам уже прекрасно знал ответы. В конце длинного монолога сотрудник милиции сообщил, что машина была оформлена не на мое имя, у меня нет на нее доверенности и поэтому скорее всего она является угнанной. Он также добавил, что по мне давно тюрьма плачет, а даже если и не так, то с водительскими правами мне придется распрощаться по любому. В итоге, пришлось продиктовать ему место проживания. А то этот человек непременно заявился бы по месту моей прописки к родителям, которых я не хочу лишний раз беспокоить своей персоной. Записав мои координаты, он удалился.
Я знал, что мое исчезновение никто не заметит и искать меня не будут. С родителями я уже давно не живу. Сестра меня ненавидит. Друзья привыкли к тому, что я периодически вырезаюсь из их жизни. Кирилл… Кириллу уже на меня наплевать. Поэтому я позвонил лучшему другу . Миха тут же примчался в больницу, разобрался с врачами, не желавшими меня отпускать, и довез меня до дома. В машине мы ехали молча. И только у дверей моей квартиры он спросил, что именно произошло.
- Мих, я не в состоянии что-либо рассказывать. Потом. И спасибо за все.
- ОК, выздоравливай. Врачи сказали, тебе еще повезло: разбитая голова и сломанная рука после такой серьезной аварии можно считать чудом. Ладно, пока. Я тебе позвоню.
На этом мы и разошлись. Он направился к лифту а я в квартиру.

Одиночество сжигает дотла. Ночь - жестокая, медленная пытка. В это время суток большая, смятая, пустая кровать смотрится наиболее удручающе. Она будто бы кричит:
- Ты один.. ты один…он ушел…вы больше не вместе…ты один…он больше не вернется…он ушел навсегда…
Одиночество компрессором сжимает все внутри. Хочется кричать, но из груди вырывается лишь сдавленный хрип. Хочется убить его, себя, взорвать весь мир. Так было бы лучше всего. Для кого? Для меня. Я всегда был эгоистом. А он терпел это. Жертвовал собой, не требуя ничего взамен. Но всему есть предел. И этот предел настал.
Два дня назад Кира еще был со мной. Его губы, глаза, длинные светлые волосы, запах – такой особенный и родной, поцелуи, ласки сильных рук, соединение наших тел в один бешеный поток страсти. Нет, все это я не смогу так просто забыть, перечеркнуть, как это сделал он, и начать жить по-новому.
Видимо наша любовь была для него лишь игрой. И он выбросил меня как ребенок, надоевшую игрушку. Боль обволакивает сознание. Мысли путаются. Нечем дышать.