Возник у меня пару дней назад некий спор по поводу стихотворения. Автор его утверждает, что оно способно стать лауреатом премии национальной литературной сети. Я же считаю, что если станет, то незаслуженно.

Сама стиха:

Доктор, скажите правду, ведь будет больно
Только прошу не врите, легче не станет
Я понимаю, на все божья воля и ваше соло
Выловить мячик из речки, подать его Тане

Доктор, а солнце сегодня не видно, прячется в тучах
Небо капризно, хмурую строит мину
Так повелось, что не верю в счастливый случай
Целюсь в десятку, а все попадаю мимо

Доктор, если покрасить в белое, будет больше
Место святое, однако, пустоты зияют
Каждый плохой обязательно в чем-то хороший
Ходит над бездной, но не всегда по краю

Доктор, я утомил вас, давайте приступим
Может, сначала по стопке, а дальше, что будет
Вы столько слушали, наверно привыкли к серости будней
Ну, за знакомство- Адам, а вы стало быть…

Первое ,что сказала я - рифмы сомнительны, ритм скачет, хотя есть неплохие строки. Даже не неплохие - даже очень хорошие. Автор утверждает, что стих написан дольником, читается по катренам, а вместо троеточия (мне в рифму приходило разве что Будда) читатель должен додумать Путина. И стих сам про психбольницу. До пояснений про Путина и психушку я его еще воспринимала. После - какое там восприятие?!.. Аллегория Путина-главврача, лечащего Адама после стопки водки - либо слишком сложна для меня, либо ... на этом мысль останавливается.

Однако спор не по этому поводу вышел. Я, как простой читатель, не должна знать о дольниках и катренах, как не должна знать о ладах и гармониях или составе красок. Я должна видеть красоту, восхищаться - или в крайнем случае, чтобы "цепляло". Если же после произведения следует многостраничное пояснение, как именно его нужно читать, и почему здесь ритм скачет - я считаю это недоделкой. Недоработкой.

Усталость, и нет ответа...

Мне нечего подарить сегодня ХолоднойДуше.

Делиана.

Теплые руки твои мне дарили прощение,
Темные ленты снимал с моих глаз ты заботливо:
Я принимала любовью второе крещение,
Мы становились бессмертными, истинно новыми.

Ты мои руки держал этой ночью беззвездною,
Ты разрешал умирать, поцелуем спасал меня,
Ты мое сердце согрел, безнадежно-влюбленное,
Вместе с луной мы отправлись в странствия дальние...

Свет принимал наши клятвы безудержной верности,
Ты, улыбаясь, меня называл не по имени...
Вместе останемся в горе, богатстве и бедности,
В смерти, проклятии, счастье и жизни едины мы!

Вспомнилось тут, как в феврале мы встречались на Амурской. До сих пор не могу понять - я жила там, ты или мы оба - да и жили ли вообще. Просто была "квартира на Амурской", в такой же девятиэтажке, как и та, где я прописана, может быть, оттого она и вызывала у меня какие-то нежные чувства. Но в любом случае - это квартира из всех московских, пожалуй, имеет больше всего причин называться моим домом. Я вряд ли когда-нибудь еще буду там, но очарование этой простой квартиры в простом районе останется со мной. Я помню даже запах - там была весна, радостно-хлюпающая весна, с пробивающейся сквозь снег прошлогодней травой и отчаянными попытками пораньше снять шапку, свитер и бежать на автобусную остановку нараспашку, вдыхая полной грудью запах свободы.

Да, тогда я была действительно свободна. И счастлива, и несчастна. Гораздо больше, чем после, на Мичуринском, где мы совершенно точно жили, со всеми положенными атрибутами - электрочайником, сковородкой и ровно двумя чашками. Тебе это казалось грубо-интимным - то, что у нас не было ничего для приема гостей, мне - глупым, но довольно милым, как и твоя привычка сидеть на полу, например. Или спать.

На Амурскую мы приезжали всегда поодиночке, после концертов и клубов, и я никогда не знала, как ты там?.. С того момента, как ты пропустил самолет, я стала бояться за тебя. Ты мог и не такое сотворить, и мне приходилось отслеживать твой график. Собственно, с того момента и возникла эта дурная привычка, я до сих пор стараюсь это делать - хотя уже нет ни причин, ни поводов...

На Амурской ты был всегда великолепен, ты был Чувством! Чистым, хотя и не совсем понятным мне чувством. Pure. Эссенция. Мне казалось, это была любовь, сейчас я думаю, это то, что ощущаешь, когда сбываются мечты, или видишь перед собой образ из снов, например. Материальное наваждение.

На Мичуринском ты становился замкнут и несчастен, ты придумывал себе проблемы сам - и достиг высшей степени совершенства в этом. Даже мне, искушенной в такого рода извращениях, потребовалось немалое время, чтобы понять - тебе не нужна была счастливая беспроблемность, о которой ты так долго говорил. Тебе нужен был вот этот огонь. Огонь бензиновый, грязный и беспощадный. А я видела тебя-огонь-свечи, тебя-огонь-чистый.

И лед. Еще был лед, в твоих волосах и глазах. Одна из наиболее ярких картин того времени - это лед в твоих волосах. Мокрые замерзшие пряди. Помню, как я целовала их - не могла по-другому.

Лед в глазах поцеловать не получалось - может быть, оттого, что я выдумала его тогда?..

Вода. Сейчас я бы гладила воду.

В воскресенье у меня запись. Каждый раз перед студийной сессией я испытываю странное чувство - смесь страха и восхищения. Страха не оттого, что не получится спеть - страха от того, что не получится выразить то, ради чего я все это затеяла. А восхищение - потому, что я все-таки это затеяла. И еще - потому, что "Ближе" - это не просто название песни. Это основной лейтмотив проекта в целом. Именно "ближе" и никак иначе. Весь альбом будет о близости - что совершенно не отразится в названии. Название мы оставим достаточно банальным и броским, это естественно. Но тематика - близость-далекость, людей между собой, людей и этого мира, этого Мира и других Миров. Он и нацелен на демонстрацию этой близости, и для ее демонстрации задуман.

"Ближе" - это кавер. Но кавер, в котором не просто переплелись чужие слова или чужая музыка с кусочком своего. Эта песня - своего рода дневниковая запись на заданную тему, поэтому только тема и осталась от оригинала. Тема сквозит в вокальной линии, иногда перекликается с тематикой - но в целом, песня не о том. О чем? О том, что наши желания не всегда принимают желанную нами форму, о том, что мы в ответе не только за тех, кого приручили, но и за тех, кого себе нажелали. И если оказывается, что желание было достаточно сильным для того, чтобы обрести материальность - или же желающий был достаточно силен для этого - а после оказалось ненужным, мешающим, то нужно быть готовым к тому, что придется отвечать перед ним, желанием. И любить его - так, как обещался любить. Любить созданный тобой призрак, который не может не любить тебя - вот что сложно. Априорность любви. Это страшно и заманчиво, но мало кто решается смотреть вглубь своих желаний до конца, до предела, до рези в глазах и ледяного страха. Вот о чем эта песня - и еще о том, что страх бессмысленен. Что когда-нибудь те, у кого на порядок больше временя для ожидания, заманят тебя в свои сети, ты улетишь вместе с ними, пойманный той сетью, которой ловил сам.

Именно об этом я буду петь в воскресенье. Именно эта песня в любом случае будет первой в компиляции - по-другому быть просто не может.

Вскрывая слои собственных оболочек и чужих отражений в себе, снимая слой за слоем придуманную самим собой кожу, нужно быть готовым к тому, что под последним из них окажется пустота. И оставить себе этот последний обман, сознательно оставить - любой обман лучше правды. А правда? Что правда... Она - лучшая религия, лучшая приманка, сладкий кусочек, который манит к себе. Жестоко манит, в стремлении достичь ее слабые человеческие существа способны перебить друг друга. Тот же один, кто достигнет правды - растворится в ней, станет очередной жертвой, а не познает суть.

Обдирание себя - тоже стремление к правде. И кровь - тоже льется.

И все-таки ей оказалось 36. Всего лишь 9 лет разницы. И ее старость гораздо ближе. В ее лице уже появляется несвойственная взрослость, сегодня я как раз рассматривала очередную ее фотографию. Нет, она уже давно не девочка, она - старая. Еще через несколько лет она у нее будет сморщенная мордочка, кости будут обтянуты кожей, а глаза прикрыты морщинистыми веками - восточные женщины стареют очень быстро.

Но она не слабеет, нет. Как жаль... Впрочем, что-то уже щелкнуло у нее в голове, она все глубже и глубже погружается в шизофрению. Посмотрим, что будет дальше - у меня , в отличие от нее, времени предостаточно.

Сегодня всю ночь снилась Рина. Первый раз за всю жизнь, даже странно - столько я о ней думала, столько внимания ее персоне уделяла, столько ненавидела ее и столько воевала с ней - а приснилась первый раз сегодня.

Снилось мне, что ловлю машину. Останавливается "жигуленок", в нем два человека - водитель и на заднем сиденье Рина, которая, естественно, начинает кричать - поехали дальше, не будем никого брать! Однако водитель разрешает мне сесть, я сажусь рядом с ней. Какое-то время едем молча, потом она берет меня за руку - рука в перчатке, и мне смешно смотреть, как она держит ее своими маленькими желтыми пальцами. Потом она отпускает руку, и смотрит в окно.

Мы въезжаем в Калугу, проезжаем по знакомым мне местам - она спрашивает, как тут живут люди и была ли я здесь когда-нибудь. Отвечаю, что да, была, и что меня сейчас нужно отвезти на Больничную улицу (действительно, есть в Калуге такая улица, там моя двоюродная сестра живет). Рина спрашивает, а есть ли здесь у людей дачи, есть ли леса и реки? Рассказываю и о дачах, и о сосновом боре, и о том, что где-то есть Ока. Выходим из машины у какого-то деревенского домика, рядом с ним - рассада в горшках, и я начинаю рассказывать ей о том, что никогда не могла понять страсти нашего народа к выращиванию того, что проще купить, и что рассада эта всегда вызывала у меня отвратительные чувства, безнадежность какая-то.

Садимся обратно в машину, опять на заднее сиденье, Рина бросается мне на шею, обнимает. Прощаемся, выхожу из машины, просыпаюсь.

Интересно было бы узнать, к чему все это приснилось (если, конечно, к чему-то...) и почему приснившаяся мне женщина, которую я черт знает сколько времени на дух не выношу, во сне вызывала чувство расположения, почти что нежности.