мы поймем, что человек — не животное, если посмотрим на него как на животное Честертон.

Именно дойдя подростком до "революционной" мысли, что человек суть животное, и вдоволь наигравшись с этой мыслью, я понял, что это не "конечная станция" и нужно идти дальше.

"Плод обретает сознание примерно во втором триместре беременности. Тактильная чувствительность возникаетна 7-й неделе... В 16 недель ребенок начинает пугаться громких звуков и отворачивается, когда на живот матери попадает яркий свет. Плод реагирует на рок-музыку, активно и яростно толкаясь... С 12 недель плод начинает хмуриться и косить глазами. В 14 недель он пытается усмехаться или выражать недовольство. В 24 недели плод демонстрирует поведение, которое может указывать на истинное (познавательное) мышление. Он уже умеет сердиться, улыбаться и гримасничать. ... В процессе ультразвукового наблюдения плод в возрасте 24 недель, которого случайно ударили иглой во время процедуры амниоцентеза, отворачивался от нее всем телом, определив рукой положение иглы, и бил ладонью по ее стволу. Существует предположение, что, демонстрируя беспокойство, плод, возможно, мыслит. В возрасте 24 недель плод, испытывающий тревогу, может сосать палец - иногда так активно, что на нем появляются волдыри. ...Надежные свидетельства говорят о том, что плод начинает чувствовать боль не позже 26 недель. ...Есть исследование, которое подтверждает, что плод чувствует боль уже с 7-й недели жизни. ...Слышимый плач плода распознается примерно на 21-й неделе. Смех появляется значительно позже, примерно через 6 месяцев после рождения. ... все мы можем улыбаться с самого рождения"
С. Джуан. Странности нашего тела. 2007.

Гилберт Кийт Честертон "Вечный человек"

"нынешние критики — ни там, ни сям. Они застряли в овраге, откуда не увидишь вершин. Они не могут стать христианами, не могут и забыть о христианстве. Вся суть их, все дело — в противлении, потому они так мрачны, несправедливы, придирчивы. Они томятся в тени веры, но утеряли ее свет.

Конечно, лучше всего быть так близко от нашего духовного дома, чтобы его любить; но если вы не можете этого, отойдите от него подальше, иначе вы его возненавидите. Лучший судья христианству — христианин, но следующий за ним, скажем, последователь Конфуция. А вот хуже всего именно тот, кто особенно рад судить, — непросвещенный христианин, превращающийся в агностика.

Его втянуло в конец распри, начала которой он так и не понял, и он устал слушать о том, о чем и не слыхал. Он не может судить о христианстве спокойно, как сторонник Конфуция, или как сам бы он судил о конфуцианстве. Он не может волей воображения перенести Церковь за тысячи миль, под странные небеса Востока, и судить о ней беспристрастно, как о пагоде."

"Тем, кому не дает покоя отвращение к моей вере, я искренне советую увидеть в апостолах китайцев, другими словами, судить о христианских святых так же справедливо, как о языческих мудрецах."


"Когда мы увидим христианскую церковь под далеким небом, мы убедимся, что это — Церковь Христова.
Словом, как только мы станем беспристрастными, мы поймем, почему к ней относятся с таким пристрастием. "