Человек открыл глаза. В полночной темноте все казалось мертвым, кроме просвечивающего темноту белизной потолка и тиканья часов. Подушка была мокрой от пота. От пота, не от слез, понял? Человек встал, не зажигая света, чтобы не разбудить домашних, прошел на кухню и уткнулся в стекло горячим лбом. Это сон, просто сон. Утром я его даже не вспомню, останется только ощущение тяжести, как в желудке от комка плохо пропеченного теста. А сейчас - горячий лоб, запотевшее стекло, свист ветра за окном и сильное желание закурить.
Я опять видел, как его убили. Ножом. В спину. И он остался лежать на ледяном, промороженном, кажется, до самого центра Земли, тротуаре. Черная кровь, распоротое мясо, снег.
Твою мать! Это просто сон. В жизни он остался жив, только на спине, возле правой лопатки, теперь очень неприятного вида шрам, не аккуратненькая полосочка, как в кино, а тонкая красная кожа, закрывающая развороченную сначала ножом, а потом врачами дыру в теле. Он жив, сейчас я оклемаюсь, успокою дрожь в теле и лягу спать, а утром все забуду. Надеюсь.

В субботу утром Миша, убедившись, что мои попытки еще немного поспать закончились (кто бы сомневался!) неудачей, взобрался на меня, задрал рубашонку и, показывая на голенький животик, сказаль: "Смати, пузико! Видись?" Позже, когда он вдруг подряд описил двое штанов, хотя писается теперь крайне редко, и мама начала ему выдавать по попе он так обиженно закричал: "Низя бить! Бойня!" , что у мамы опустились руки. Ребенок уверенно говорит предложениями, повторяет массу сложных слов, хоть и не всегда успешно :), причем все понятно. Кроме одной таинственной фразы: "Зёма-зёма". При попытке выяснить, что это означает, ребенок начинал сердиться, кричать: "Пикати!" ("Прекрати!"). На выходных до нас-таки дашло, это - его интерпретация папиного: "Ё-моё" :)))
- Папа! Вода гояцая?
- Нет, холодная.
- Ёма-ёма, хаодна. :)))