Разгребая завалы детства — вот как эту вещицу следовало назвать. Знаете, дорогие мои ПЧ, желаю я сменить стиль, а всё не получаицца. Колер сменить легко, а вот стиль писания… Сам себя раздражаю и низвожу. Ну, помните? Как Карлсон низводил домоправительницу.

Значит, так я эту вещь не назову.

Разгребал тумбочку под монитором. А про это-то хоть помните? Да, верно, я откладывал эту деятельность на послезавтра — и вот глянь же, послезавтра это самое пришло! Теперь осталось дождаться речи Президента, да Луны, да любезной моей Дульсинеи. Отчего ж ты не рядом, сиротушка казанская?

Разгребал тумбочку под монитором: четрые ящика, завалы детства. Всё уже пухло и пылилось там — невообразимо — десять лет, нет, все пятандацать! Жалко было всё там лежащее, очень жалко. Копаюсь, выуживаю, а где и вытряхиваю — и всё такое близкое, родное: камушки какие-то, ракушечки, стекляшки; солдатика пластмассового поставил на прибитые полки: он там хорошо смотрится. Значки, марки, а вот скажите, что делать с коллекцией обёрток от шоколада? Их там сотня разных, таких и не встретишь сейчас. Оставил. А коллеция вкладышей? Подарить? Кому? Сейчас не ценится… Опять же оставил. Набралось с мешок дедморозовский, внушительный такой — это чего выбросить, а выбросил-то я много чего, и безжалостно. И ведь промыл ящички, сложил обратно остатки — и столько же место заняли, еле вошли! Фантастика. Гляжу на ящики, гляжу на мешок; ну ладно, хоть пыли меньше стало, перебралось, освежилось всё, каждая вещица персональное внимание получила, сколько лет ждали они. И то славно.

Надо бы и остальное всё перетрясти, ещё две тумбочки, большие, без ящиков; большой ящик серванта, большая тумба из-под телевизора с двумя створками — там тоже всякого добра полно, скучает, ждёт. Займусь. Пришла пора расстаться с прошлым — сейчас ведь только жаль невыносимо, а год назад и вовсе невозможно было.

Взрослею, что ли?