- А что тогда делать, Чингиз? Что делать, если не знаешь, какая дорога ведет к добру, а какая – к злу? Стоять на месте? Тогда далеко не уйдешь. Вернуться назад? Совсем плохо…
- - Тs идешь по лесу и натыкаешься на высокую стену. Твои действия?
- Я знаю этот тест.
- Тогда вспомни, как отвечал.
- Иду направо, километр примерно. Если стена не кончается, иду налево – два километра. После этого пытаюсь перелезть.
- Обязательно пытаешься?
- Да.
- А я сказал, что зависит от цели. Куда я иду и зачем…
Чингиз затушил окурок, достал свои сигареты. Что-то он сегодня много курит.
- Настоящая зима пришла. Верно, Леня?
Я тоже встал и посмотрел вниз.
Снег. Белый, чистый, мягкий. Он не искрится на солнце – небо затянуто облаками. Но это уже настоящий снег. Он не сойдет до весны.
- Новый год, - сказал Чингиз. – Апельсины, пирог в духовке, салаты, шампанское…Елка, мишура, бенгальские огни, гирлянды…Гости, музыка, шутки, куранты…Похоже на свободные ассоциации, верно?
- Похмелье, мусор, усталость, потерянная запонка… -сказал я. – Ты ведь не это вспомнил в первую очередь?
Чингиз кивнул. Улыбнулся:
- Я больше люблю лето. Только оно всегда кончается. Как ты думаешь, Леонид, может быть это и хорошо? Бесконечное лето. Пусть в электронном мире. Пусть даже там будешь не совсем ты…но ведь там всегда будет лето. Помнишь, когда мы стояли так, в глубине, и ты говорил, что лето кончилось? Так ведь оно теперь может быть вечным.
- Тут каждый решает сам, Чингиз, - осторожно сказал я. – Что важнее…лето, или бесконечное лето. Жизнь, или иллюзия жизни…
Чингиз не просто улыбался. Чингиз веселился.
- Я – живой! – сказал он. – Я живу. Я буду жить. Лето кончится не скоро.
Как его зацепило…
А он меня словно уже и не видел. Смотрел в окно, смотрел на белый снег, столбик пепла сползал с сигареты, улыбка как будто приросла к лицу.
- И сейчас – тоже лето. Только очень морозное. Но будет новое лето…я чувствую его дыхание, легкую поступь по заснеженным листьям…Лето…
Он жадно втянул дым.
Так не разговаривают. Даже на сцене, если пьеса не из 19 века.
Уж тем более так не говорят богатые бездельники, какими бы симпатичными и образованными они ни были.
- Жаркий ветер на щеке, вкус земляники на губах, звезды в небе, касание теплой воды…лето…оно уходит так быстро, что не успеваешь крикнуть «постой!» И, кажется, долго кажется, что оно еще здесь. В кончиках пальцев – память, память о лете. Дрожью, судорогой, головой вскинутой навстречу дождю, тихим смехом и случайной улыбкой – лето…Все-таки лето. Тебе говорят, что оно уже ушло, но ты ищешь его следы, бежишь, опаздываешь, не успеваешь…Но все-таки лето. И ты идешь по его тающим следам…два часа на машине, три часа на самолете, немного пешком – поехали. Куда – не знаю. Приедем. Все ради лета. Маленького-премаленького. Робкого кусочка отставшего лета. А больше и не надо, иначе умрешь от тепла…Лето…
- Чингиз…- тихо сказал я. Он не слышал. Он догонял свое лето.
- Дайте мне свой кусочек лета…А он и так со мной. Навсегда. Мое лето. Какое было, какое есть, какое будет. Лето навсегда! Я ведь помню, как оно уходит. Как желтое солнце плавится в алый закат. Как ветер начинает пахнуть снегом. Я улыбался ветром. Я просил его: «Подожди!» Чуть-чуть! Оставь мне немножко лета! А ветер видел таких, как я, не раз. Пока было тепло – он не спорил со мной. Но стало холодно, и ветер прошептал: «Лето кончилось». Я поверил не сразу. Но лето кончилось. Пошел дождь. Холодный, унылый, серый. Я протянул руку и поймал каплю воды. Мне не понравилось отражение. «Это не я!» - сказал я воде. Но капля застыла крупинкой льда. И я понял, что это – мое отражение. И самое страшное – оно не тает на моей ладони. Значит ладонь не теплее льда.
Чингиз засмеялся.
- И вот тогда я понял – лето кончилось.