Всё это безвозмездно принадлежит мне. Уйти далеко в лесную чащу. Найти высокое травяное поле, чтобы безвыходно блевать под самые корни. Чувствую себя тюрьмой в тюрьме. Густо населённая больничная тень. Лунные промывные воды. Мечтать безучастно. Сокровенно делиться с собой. Запутаться и не найти заблудшую дорогу к маминой груди. Кратчайший путь. Метаться от койки к койке. Лежать животом вниз на койке соседа. Уже не пытаться уснуть. Ампула реланиума раскрошилась на кафельном полу. Плакать. Больше не могу себя сдерживать. Больше только грядущая к ряду смерть. Свернуть в улочку между разрушенными домами. Поднимать мокрые зелёные яблоки в траве. Душиться незрелым яблочным жомом. Удариться спиной о школьную стену. Упасть рюкзаком вниз перед входом в школьный мед.пункт. Не нуждаться в помощи друзей, чтобы подняться. Нечаянная встреча с девушкой в коричневой теневой комнате школьной гардеробной. Она лишь спросила о времени, а я был несказанно рад. Рад на протяжении всего дня. Виртуальный хоккей. Пасмурное возвращение домой. Думать о той нечаянной встрече. Не уметь поддерживать отношения. Не уметь выдерживать отношения. Молчать в трубку. Перебивать отца. Злиться на мать. Попеременно худеть. Считать себя запертым. Бестолковое невостребованное школьное небо. Не уметь пережить мельчайший ошибочный позор. Напялить бордовую осеннюю куртку, только чтобы иметь право покинуть школьный кабинет. Готов плакать, уткнувшись глазами в школьную парту. Терять интерес к жизни. Стараться встать в общую очередь. Всё бесполезно. Уйти в себя, пожалуй? Уйти из себя. Тюремные закоулки. Лестница ведущая меня в школьный бассейн. Лестница увлекающая меня от кабинета музыки в бассейн. Напряженный чёрно-белый взгляд Бетховена на глухом портрете. Прикоснуться к волнительным клавишам пианино до прихода учительницы. Упражняться в письме на вольную тему по пятницам. Подходить к подъезду, сминая по пути ногами жёлтые опавшие листья. Запрещать себе проявлять вольные непринуждённые чувства. Отдать свою опечаленную душу на вольную расправу вселенского хирурга. Один единственный раз позволить себе играючи бегать по этажам школы и быть пойманным завучем в самом разгаре проявленной любви. Стоять у недремлющего телефона, чтобы позволить себе впервые влюбиться в искушаемый объект. Затягивать с соитием. Увлекаться нежностью, вылавливать прозрачные разноцветные камушки в тёплой весенней луже. Погрузиться с головой во мрак человеческой недостаточности и соперничества. Подавляющий тон в голосе с чувством явного пренебрежения. Замасленные руки этого сердечного короеда. Попытка поддеть. Попытки потакать. Сбить внимание. Один посреди футбольного поля в количестве одиннадцати человек. Девушки восседали на травяном склоне, чтобы следить за однокашниками. Грубость. Невозможность отбиться, защититься, остаться в целостности.Несмело ударить ему в ногу, а затем дрожать от ответного страха и стыда перед зрительницами. Никогда не быть любимым. Окутанный слабостью, никчёмностью, болезнетворностью. По крайней мере уже понимать и замечать, как обставлена моя ненавистная тюрьма. Делать робкие попытки подбирать ломающиеся у основания ключи в отверстии замка. Уже кокетничать со смотрительницами моего тюремного очага. Подмигивать и шутить с поваром, который стряпает неплохие супы и почтальоном, который приносит бережно запечатанные, но пустые конверты. Меня ожидает неукоснительная казнь, на глазах всей школьной помешенной братии.С усилием собаки отрывать прорезиненный кусок отварного мяса от гладкой давешней кости. Плестись вечерами за братом, который возбраняет мне следовать за ним в углубления грядущей ночи. Остаться дома у телевизора, который будет весь вечер отдавать мне свои возбуждающие волны. Заглядывать в кухонное окно, чтобы видеть как в чёрной речной листве мерцает фонарь на ферме. Фонарь для всей одинокой и невостребованной аудитории. Фонарь вселяющий надежду. Садиться к бабушке на кровать, чтобы жаловаться и плакаться на брата. Без утешительные попытки сорвать с себя тяжёлый защитный камуфляж. Не защищать больше лёгкие, не защищать напряжённый живот, не защищать симпатичное лицо. И всё же закрыться, но не замкнуться. Закрыться с дальнейшей возможностью вернуться вновь. Любить по утрам бывать у твоей калитки, сидеть с тобой на подбитой лавочке, греться у твоего земляничного плеча, шутить и светиться под твоей открытой и любимой душой. Не находить большего наслаждения, как только сидеть и содрогаться под нашей приближенной и серповидной луной. Опасаться твоего неуправляемого огромного пса, который мерзко лижет твои нежно-очерченные белые ладони. Откликаться кашлем на кашель. Чувствовать всю трудность и безвыходность чужого за стенного кашля. Лёгкие со знаком душного вопроса осатанело выли под моим чуть приоткрытым чутким окном.