Первым делом я переоделась, пока разбиралась в шкафу. Облачившись в практичные, чёрные джинсы и бежевую рубашку, я стала чувствовать себя совсем спокойно и знакомо для себя самой. Затем я посмотрела на спящий синтезатор. Вечный упомянул, что меня не было здесь тысячу лет. Значит, вот уже много времён этот прибор молчит. Зная это, впрочем, я была уверена, что он в исправности. Просто потому, что я находилась в Одиноком Городе… Итак, почти с благоговением я подошла к синтезатору. Мне даже показалось, что он рад мне, что застывшие клавиши ждут моих неумелых, дрожащих от волнения рук. Остановившись перед ним, будто застыв с глуповатой улыбкой на лице, я поняла, что синтезатор расплывается перед моими глазами. А по лицу течёт какая-то прозрачная, мокрая пакость. Слёзы. Что ж. Кажется, слёзы есть и были всегда и везде. Как же без них? Кажется, раньше я умела плакать, а сейчас уже, пожалуй, не умею. Просто течёт из глаз что-то и всё тут. И пусть себе течёт.
«Небось, все навыки за тысячу лет позабыла», - подумала я с печальной досадой, коснувшись податливых клавиш, боясь соорудить неуклюжий, нестройный звук. Но руки помнили и музыку и технику. Тогда ладони плавно заскользили по клавишам, и я услышала остро знакомую мелодию, которая мучительно стукнула мне в сердце тупой болью. Но болью сладкой и желанной. (Впоследствии я вспомнила название этого произведения. «Together we will live Forever» композитор – Clint Mansell). Доиграв, я снова огляделась. Тогда я вспомнила ещё и то, что у меня, кажется, был брат. Его облик и имя я забыла, но имена я даже не пыталась вспомнить. Они были не нужны мне. Не могла я вспомнить ничего более. Даже родителей. Решив, что музыка поможет мне всё вспомнить, я уже более смело заиграла Вагнера, понимая, что вспоминаю сам мир, в котором жила, его законы, но не только не желаю возвращаться, но и не вспоминаю себя в нём. Будто меня не было в нём никогда. Была моя бесплотная тень-наблюдатель. Я вспомнила город, страну, природу. Всё это было и чуждо и знакомо мне. Таким образом, я переиграла кое-что из вспомнившейся мне классики и даже пару собственных композиций, пока не отошла от синтезатора в опьянённости от пережитого и усталости. Моя память молчала.
Отдохнув немного, я стала изучать комнату, желая найти что-то о себе. И находила, но во всём этом я по-прежнему не помнила себя. Лишь часть себя. Мои тетради и дневники были написаны на незнакомом языке, который я узнавала, но почти не помнила. Наконец, на шкафу я нашла фотографию и свёрток. Свёрток был большой, и я разорвала пакет, желая узнать, что в нём. Это был большой портрет принца. Нет. То был не принц. Скорее, незнакомец, который разительно похож на него. Хотя у него в волосах были всё те же седые пряди, взгляд у юноши был детским, печальным, задумчивым и очень глубоким, рассудительным. В нём не было того яростного безумия, о котором говорил сам принц. Под портретом была моя подпись, и запись из двух слов. Вероятно, это было название картины. «Наверное, это тот самый Апрельский Ветер», - подумала я, вглядываясь в буквы. Затем я посмотрела на фото. Фото это было когда-то разорвано, а теперь склеено, и на обратной стороне его значилась фраза из нескольких слов. Быть может, адрес. На фото этом были двое. Апрельский Ветер. Нет седины в его волосах, у него тёмные, но живые, человеческие глаза и открытая улыбка существа, который верит в себя и в свет. Он обнимает девушку. Внешне она почти не похожа на меня. У неё воинственные, твёрдые, даже немного грубые черты лица непримиримого воина, суровый взгляд из-под бровей. Эти двое – разные, словно демон и ангел. В этой девушке я не узнавала себя. В её чёрных глазах было нечто демоническое и внушающее трепет. То же самое сейчас я видела в принце. «Что же всё это значит?» - схватилась за голову я. Мысли путались у меня в голове. Повинуясь, быть может, прежней привычке, я стала искать письменные приборы. Нашла один чёрный ежедневник, наполовину исписанный на незнакомом языке. Я начала делать запись на языке, который знала. Он чем-то похож на иероглифы египтян, шумер, но в них была та же резкость, что наблюдается в письменности японцев. Подумав, я начала писать.
Дневник странницы (вечность) без имени. (Denopore ad solarty (Eila) Sto-tty).
Принц зовёт меня Королевой, каковой я сама себя не считаю и считать не буду, наверное, никогда. Я не знаю, кто я. Я – это не моё прошлое. И не моё будущее. Я – не человек. Я – существо без имени. Неужели, Личность человека – это её память? Абсурд. Так, кто я? Я – не то, как меня зовут. Чувствую, что у меня множество имён… Я – вечна. Следовательно, я – вечность.
Я видела людей в этом городе, но коренные жители – ветра. Я – тоже ветер, судя по всему. В чём различие между людьми и ветрами? Вероятно, дело в уровне развития. То есть, понятие «ветер» (soules) здесь не должно пониматься излишне буквально. Это слово имеет несколько значений. Кроме «ветра», это может обозначаться, как «невидимый». Но для меня это ровным счётом ничего не значит. Я лишь понимаю, что ветра – это духи или вроде того. Имена ветров являются их кодовыми характеристиками. Так, самый старый, по-видимому, ветер тут зовётся Вечным. Значит, и у меня есть имя. Принц наверняка знает его.
Что значит мыслить? Будучи человеком, мои мысли можно было охарактеризовать словом «разрушать», сейчас, то, как мыслю, можно назвать словом «строить». Какая тонкая грань между этими двумя фундаментальными понятиями! И выходит, что тот самый Хаос, о котором говорил принц – находится, прежде всего, во мне. И от него я защищаю себя. И мир.
Итак, раньше я и принц были людьми в мире земном. Наверное, мы были братом и сестрой. Всё-таки, мы очень похожи. Но что дальше? Ведь это самое малое, что можно предположить!.. И когда я смотрю на эту фотографию, то что-то надрывает мне песней сердце. Песня эта о далёкой войне, которую я захотела забыть, о мире, который пожелала бросить… Решено. Я засыплю принца вопросами. Эх… лишь бы не оробеть. Ведь, увидев его, я становлюсь противоестественно спокойна, мысли улетучиваются из головы, и я становлюсь совершенно управляема. Конечно, пока что он не показал себя с плохой стороны, но я не смогу чувствовать себя спокойно, чувствуя своё несовершенство рядом с ним… Если мы брат и сестра, то отчего мы такие разные, и почему у меня впечатление, что я что-то не могу простить. Себе? Ему?»
Ручка застыла у меня в руке. Я увидела в зеркальце на столе своё отражение. Семь капель камня у меня на шее блеснули в лучах солнца кроваво-алым. Вздрогнув, я интуитивно хотела было снять крест. Но вовремя одёрнула себя. Я не знала, с какой причиной на меня надет этот крест. Нельзя было уподобляться дикому, подозрительному зверю и всюду искать обман. Вероятно, меня испугало то, какой силой веяло от креста, и как цвет камня напомнил мне кровь.
Я закрыла дневник, но стоило мне это сделать, как пол под моими ногами задрожал, и тонкая башня начала тихонько вибрировать. Будто чья-то неведомая сила вакуумом пронзила пространство. Чистое небо стали застилать грозовые тучи. Затем всё прекратилось, и на одну секунду моего напряжённого, как замершая струна, внимания настала тишина. А потом я услышала устрашающий, отдавшийся во всём моём теле трубный звук какого-то существа. «Ну вот, - озадаченно подумала я, - Я тут всего один день, а уже что-то стряслось. Интересно, тут есть ветер, который отвечает за понятие судьбы? Если есть, то мне надо с ним поговорить…». Всё это не напугало меня. Скорее, удивило, и я, желая посмотреть, что происходит, вышла из комнаты на площадку. Сначала я хотела спуститься по лестнице, но увидела из окна чей-то мелькнувший, длинный, чешуйчатый, серебристый хвост. «Как мило, - саркастически подумала я, - Дайте-ка угадаю. Это Змей Горыныч?» Как бы то ни было, а мне оставалось лишь гадать, какому совершенному хищнику принадлежала данная часть тела, мелькнувшая за окном. Задумавшись на секунду, я снова вздрогнула. Страшный рёв раздался прямо у меня над головой. Это подействовало на меня, как сигнальный свисток. Сориентировавшись, я увидела незамеченный мною ранее вход на верхнюю площадку башни. Миниатюрная лесенка поднималась под потолок, где находился люк, который можно было без труда открыть. На крыльях решимости, я взлетела по этой лестнице и откинула металлическую крышку, которая показалась мне удивительно лёгкой. Когда сильный, холодный ветер обдал моё лицо, и я поднялась на смотровую площадку башни, с которой разворачивался не только весь вид на дворец, но и на часть Одинокого Города, то увидела воистину страшное и величественное зрелище.
Мрачные тучи тяжёло ворочались низко над головами, заполонив его чёрным и густым туманом угрозы. Штормовой, взбесившийся ветер, точно дикий зверь, одновременно леденил кровь и обжигал кожу, заставил покачнуться моё тело. Внизу ревели и склоняли к земле могучие кроны вековые, тяжёлые деревья. Рядом с башней, на которой я стояла, находилась ещё одна из четырёх пониже, но пообширней. Её площадка тоже была круглой. Именно на этой открытой площадке в страшной, дикой схватке сошлись двое – принц и огромный, прекрасный, белый дракон с лебединой, сверкающей шеей. Я кинулась к краю площадки и замерла, наблюдая. Дракон кинул на меня тяжёлый яростный взгляд испепеляющих, жёлтых глаз и зарычал. Заметив это, принц занёс над ним странной формы меч. У него была длинная, чёрная рукоять и такое же длинное, широкое, чёрное лезвие. По своим размерам он превышал рост принца раза в два. Заметив движение принца, дракон молниеносно ударил по нему хвостом. С моих губ сорвался крик… Напрасно. Красиво взлетев в воздух и изогнувшись дугой, принц выбросил вперёд руку с мечом и отбил атаку хвостом. Затем он оттолкнулся от ограждения площадки и вновь взмыл в воздух. В тот момент я удивилась, увидев его лицо. Ни следа страха. Скорее, интерес, азарт… Он веселился. На губах его была улыбка Дьявола, хотя при этом от него веяло прежним спокойствием. И когда он снова взмахнул мечом, у меня было впечатление, что вместе с этим мечом вверх по телу побежали холодные мурашки. В этот момент тяжёлая лапа дракона каким-то образом оказалась над головой принца. Столкновение произошло. Принц летел вниз, на площадку. И в этот момент что-то во мне отключилось. Казалось, что до этого я жила с цепями и оковами на теле, привыкнув к ним и не замечая их, а потом вдруг они разом лопнули. Время стало двигаться медленно…
Принц летел вниз. Сокрушающе медленно. Я взлетала вверх. В руке у меня появилась коса. Такая же чёрная рукоять, длинное, острое лезвие из того же тёмного металла. В ушах играла музыка. Это были звёзды. Их шёпот теперь гремел у меня в ушах. Каким-то образом я могла улавливать каждую частицу воздуха вокруг меня, каждую струну вероятности в пространстве. Взмахнув единожды чёрными крыльями за спиной, я разнесла четверть парка, что при дворце. В это мгновение я оказалась рядом с драконом. Он неожиданно показался мне удивительно хрупким. Гнев во мне не был эмоцией. Просто сработал какой-то закон, и я должна была его выполнить, вот и всё. Не мигая, я занесла косу.
- Остановись! – это был изумлённый возглас принца, - Ради всего святого, Королева, это всего лишь тренировка! – он успел встать мне наперерез. Между лезвием моей косы и изумлённым драконом. Надо отдать должное моей скорости, я затормозила. Но слишком поздно. Смертоносное лезвие коснулось принца всего лишь на миллиметр. Сила удара была сделана не самим лезвием, а режущим потом воздуха, который сделал на теле принца глубокую рану. Его боль была моей болью. И от этой боли я закричала, падая и вновь становясь собой. Я успела заметить, что крови у принца нет. Я увидела разрезанную рубашку, чувствовала боль в груди, но не видела крови.
- Вечный! – крикнула я.
- Я уже здесь, Королева, - сухо кивнул он, оглядывая принца, лежащего без сознания на плитах. Не сказать, что он был удивлён или огорчён, - И что, - он строго посмотрел на дракона, - идея тренировки рядом с башней Королевы, конечно, была принца?
- Да. Эта тренировка была его просьбой ко мне. Конечно, я не решился отказать, тем более, что эти тренировки всегда многому учили меня, - заговорил дракон весьма мелодичным голосом, будто исходившим из хрустального горла, - Но я не понимаю, почему его высочество не увернулся от такого простого приёма.
- Зато я знаю, - проворчал Вечный, взглянув на меня, - Не терпится ему, чтобы вы всё вспомнили, Королева. Что ж. Значит, он знал, на что шёл.
- Объясните мне, что это значит, - нахмурилась я, - Что со мной было?
- Я думаю, что вы спросите это у принца, - вздохнул Вечный, - Не смотрите вы так на него! Он не мёртв. И даже не при смерти. Это абсурд. Он никогда не может умереть, ибо не жив. Как и все мы… - пробормотал Вечный, - Оклемается. Итак… Давненько мы не навещали ветра Милосердия, правда?
- Не язви, - слабо пробормотал принц, приоткрывая глаза, - Всё-таки, меня коснулась коса Проклятия. Самое сильное оружие ветров.
- Как скажете, - кивнул Вечный и обратился к дракону, - Неси его в башню Милосердия.
- Я с вами, - строго кивнула я.
- Воля ваша, миледи, - усмехнулся Вечный, - я вкратце объясню вам, что произошло.