Он более всего любил поднятый воротник и зонт-трость. Или, как замена и тому, и другому, капюшон. На ногах носил кроссовки любого вида и широченные брюки. Он часто воображал, будто расхаживает по самому центру самого центрального города и собирает тысячи взглядов, или, напротив, крадется переулками и при едва заметном колебании прохожего повернуться в его сторону, прячется в тень. Он воображал, что у него есть и зонт-трость, и пиджак со стоячим воротником, и на руке швейцарские часы, - и натягивал капюшон толстовки, если начинался дождь. Надпись на толстовке стерлась, на ногах были последние брюки и последняя пара обуви. Он догадывался о том, что его внешность только притворство, скрывающее повелителя мира.