Esto,quod esse videris.
Шива
дневник заведен 12-02-2004
постоянные читатели [71]
100538, 517design, 686_Rasty, 7up, ALeesa, Anarchism, ANN_in da club, Arushi, chill, Coooooper, Dakotta, Dinara, Disa3-4, Electric_Powder, Garage, Gloria, Hinara, innocent_angel, Journalin, just_missed, kissa, La Guera, Leave-me-alone, Leonid_Dickman, LePsah, Liinka, Luseymstka, Mcferri, medbrat, No limit, Prikolist, psychedelic zone, Punk GirL, Raid, ramstar, Rastaman Tales, romashishka, schnappi, Selbst, SweetDreams, TainT, Ti rokka, TonyS, took, UnorthodoxManifesto, Verderben, w02f, When I was mad, Zaggat, ZoNa, АКУНА МАТАТА, белый и светлый, Белый Тезис, Библиотека, Дикая_Ахинея, Динара, достало, драгз ж_ру, Духовные происки, калантайй, Ква-кВася, Клуб АРХипелаг, Клуб меломанов, кусок неба, никто и нигде, Одиночка, Потерявшаяся, Стрелок, Флибустьер, Шин Фор-Эмрис, Я презираю себя
закладки:
цитатник:
дневник:
хочухи:
местожительство:
Беларусь, Бобруйск, Россия, Санкт-Петербург
интересы [163]
крыши, алкоголь, тусовки, музыка, книги, солнце, оригами, кино, автомобили, дожди, рок, романтика, Санкт-Петербург, фотография, цветы, жизнь, Trance, Альтернатива, экстрим, видео, скорость, собаки, оружие, Guano Apes, стихи, архитектура, модерн, путешествия, знакомства, креатив, пирсинг, панк-рок, кеды, кольца, сила, сноубординг, шизофрения, ветер, Marilyn Manson, смерть, house, вода, Nirvana, Харуки Мураками, природа, ТАТУ, Готика, письма, фенечки, карелия, Метро, Snowboarding, Лукьяненко, Города, drugs, ножи, нигилизм, НС, саморазрушение, Зинаида Гиппиус, творчество, анархия, Война, нелюбовь, Techno, клубы, мрачность, риск, Амстердам, краски, S.O.A.D., насилие, сумасшествие, underground, темнота, BMX, Новая Зеландия, hardcore, яркость, новизна, живые цветы, леса, пальцы, Нацизм, полнолуние, ночные разговоры, север, нереальность, музыканты, Flash mob, Тарантино, СМС, нервы, заброшенные места, emo, Deftones, Zemfira, берлин, Jane air, сфинксы, листопады, ПсиХея, полигон, korea, Ямайка, стервозность, 7000$, внезапность, пиратская станция, П.Т.В.П., стёкла, симпатии, садо-мазо, гулять по городу ночью, rasta, Spatorna, Йен Бенкс, просто так, TUNNEL, осенний лес, противостояние, растаманские сказки, emo-scream, Street-racing, drum’n’bass, orbit детский, пит-бультерьеры, Кровосток, писсемизм, стикеры, фоткросс, Вуокса, положительное отношение к людям, неон и кислота, Choo-Joy!, Plunk Tone, Stardown, Perimeter, sk8s, soks, сталк, заброшенные города, гранит, море перед грозой, рандомность, шаги в тишине, лестницы в небо, дороги из ниоткуда в никуда, холод глаз, анти, босяком под дождём, жёлтый дом, прожигание жизни, уход от системы, транквилизаторы, туман над городом, мысли в пустоту, катастрофически
антиресы [26]
тупость, попса, ложь, ограниченность, эгоизм, Америка, рэп, любовь, слякоть, холод, лень, телевизор, религия, слёзы, героин, маргиналы, расставания, кроссовки, эстрада, законы, спортивные костюмы, аппатия, зажатость, дешёвки, смущение, закрытые двери
03-01-2005 18:44 МАРИНА ПУРИМ.Просто целовались бы и все...
КТО - ТО УХОДИТ…
КТО - ТО ВСЕГДА УХОДИТ…
(ИЗ ПЕСНИ)

Ты стоишь на балконе общежития и куришь «LM». На дорогие сигареты у тебя нет денег, а на хороших девушек – времени. С хорошими девушками нужно часами по городу, и фруктовое мороженое, и, пока она облизывает сладкие пальцы, преданно смотреть ей в глаза, но так, чтобы она не поняла, что ты хочешь ее прямо сейчас, а что хочешь, но где-то там, в далеком будущем. Тогда ей будет приятно, тогда она будет называть тебя серьезным юношей с большим будущим. Хорошая девушка для тебя – не курит, не пьет, не умеет матом, а только, хлопая пушистыми ресницами, чтобы совсем не такая, как ты, но именно такая, какую, как и ты, хотят твои друзья. Правда, у них тоже не бывает хороших девушек…

Ты куришь и смотришь на меня странными глазами, надеваешь на меня свою куртку, застегиваешь молнию до моего подбородка, ищешь что-то в своих карманах, и через тонкую материю я чувствую твои руки. Я хочу, чтобы не было материй и не было границ, которые еще есть между нами. Я не знаю, но, наверное, ты тоже хочешь. Такие, как ты, всегда хотят…
Ты – друг моего друга, парень, у которого живет мой бывший парень. Ты напоминаешь мне об этом, и я нехотя снимаю с себя твою куртку и твой взгляд. А через час мы едем с тобой - к тебе. Мы немного говорим о нем, чтобы поддержать разговор и друг друга. Нам кажется, что всего этого не нужно: вот этих взглядов, этих прикосновений, намеков. Но у бывших парней нет прав. Поэтому я могу все что хочу. С кем хочу. Где хочу. Кого хочу… Хочу и забываю о своем бывшем (твоем настоящем) друге…
Мы долго идем. Мимо праздничных улиц, мимо унылых спальных районов. Ты открываешь железную дверь в подъезд и незаметно - в свое сердце. И моя душа сначала уходит в пятки, а потом стремительно поднимается до третьего этажа, подталкивает меня в прихожую. Я разуваюсь и забываю о ней.
Ты медлишь, куришь, молчишь, сидишь, прижавшись к стене на большой двуспальной кровати. И твои руки не по-мужски дрожат. Я не люблю, когда дрожат руки, я глажу твои ладошки (они мягкие, как у детей, и несмелые, как у закомплексованных мальчиков). Я жду, когда ты додумаешь свои мысли и обнимешь меня. Я знаю, что будет так, так должно быть, так или иначе! И еще через час я лежу с тобой под одним одеялом, как будто так было всю нашу жизнь. Как будто именно в эту постель я возвращалась по вечерам. И эти губы целовала ночи напролет. И в эти глаза смотрела. И тонула, взлетая… Всю ту жизнь, которую провела с другими парнями. Которые были совсем не такими, как ты.
Я не успеваю понимать, где сейчас твои руки и твои мысли, я не успеваю дышать в твоих поцелуях, в твоих объятиях я засыпаю… Засыпаю, думая о том, как, должно быть, удивлюсь утром.
Я никогда не думала, что когда - нибудь вот так, как сегодня, сорвусь с места, швырнув в сумку зубную щетку, написав на клочке бумаги соседкам по общаге: «Вернусь утром. Может быть…» Я никогда не верила в эти «может быть», я никогда не вела себя так. Я запрещала себе жить, как мне хочется. Ничего не изменилось, я очнулась ото сна родительских запретов и устаревших «нельзя», очнулась и поняла, что лежу в чужой квартире с чужими шторами на окнах, запутавшись в чужих простынях, в чужих планах на меня и на жизнь.

***
7 дней у меня есть парень... У него обувь 43-его размера, у него три сережки в левом ухе и внутри много-много, а снаружи пустота, из тех пустот, на которые не обращаешь внимания, когда ходишь по улицам и смотришь на других. Потому что ты хочешь видеть не таких, как ты, а он такой же, у него одежда из того же магазина, что и у тебя, у него студенческий в кармане из того же универа, у него музыка в плеере, как у всех. И плеер, как у тебя, в кармане на груди. И он молчит. Потому что ему плевать, что ты на него не очень-то внимание обращаешь, что ты только и видишь что эту одежду и этот плеер, ты прикидываешь, сколько стоит эта оболочка, а не то, что у него внутри. Тебе важно то, что в плеере, а не то, что под ним. А под ним, может, сердце (!), которое и любить умеет, и сопереживать. А ты не смотришь, что у него под плеером, тебе бы в своей душе покопаться.
И вот ты мимо проходишь, ты глазами ищешь в толпе другое. Я бы тоже мимо прошла, если бы он сам меня не остановил. Он вообще-то не из таких, не из наглых, он на улице с девчонкой знакомиться не станет, он будет думать, а вдруг она не захочет, а если у нее то, то и то на уме, а у него только это, то есть только одно – самое обыкновенное. Он вообще скромный. Это я другая - смелая и безбашенная. Я в людях плохо разбираюсь, я их всех люблю, пока они мне гадость какую не сделают. Да я и тогда готова простить, что там готова, я прощаю. Даже странные слова, от которых потом не могу избавиться, даже измены прощаю, если мне это в данный момент нужно. Или если моему сердцу так хочется. Я всегда делаю только то, что мне хочется. Я привыкла так жить. Я всех предупреждаю – я ТАК живу, чтобы потом не было упреков.

Он просто пригласил меня в гости. На чаек. А я осталась. Надолго. И вот я просыпаюсь по утрам, смотрю на ковер над кроватью и жду, когда он меня обнимет. Он тоже ждет, когда я этого захочу, он меня всегда сначала робко обнимает, как будто случайно, а потом прижимает к себе, как будто я из золота, как будто меня продать можно. За большие деньги. Только он не продаст. Я ему еще не надоела. Потом он встает и идет умываться, а я лежу - мне спешить некуда. Он пьет кофе и курит синий «LM». Я никогда не пью по утрам. И не курю по жизни, поэтому сигареты его ненавижу, и запах этот не переношу, и вкус. Он курит – удовольствие получает, а я его в никотиновые губы целовать должна? Я иногда злюсь и не целую. Тогда он начинает разговаривать матом, он знает, что я мат не люблю еще больше, чем сигареты. Я, конечно, могу совсем обидеться, дверью хлопнуть, гадость какую сказать. Я зареветь могу. Не вопрос! Только зачем мне это надо? Это ведь не принципиально. Я ему все разрешаю по выходным. И курить, и пить, и даже с другими девушками. Только не обещаю, что буду сидеть дома ангелом. У меня тоже друзья есть и вредные привычки. Я сладкое люблю. Я наемся пирожных на выходных, и меня обсыпет аллергией. И пусть он меня такую целует!
…А потом мы идем на остановку, и он меня даже за руку не берет. Мы на людях вообще друг от друга отмораживаемся, а к чему все эти уличные нежности? Они для тех, кто дома не успел за руку подержаться, ути-пуси-зайки-кабанчики. А нам без этого хорошо. Мы садимся в топик и замолкаем, то есть по дороге мы говорили, а в топике тишина, у каждого своя мысль. Я люблю ехать и молчать. Не знаю, может, он не любит, но тоже едет и молчит. Как я. Да, он такой!

***
Он играет на гитаре, он очень хорошо на ней играет и меня учит. Я хочу учиться, но у меня ужасно болят пальцы, мне даже кажется, что они расплющились от его гитары. У меня еще плохо получается играть, но хорошо – действовать ему на нервы: «Какой я там аккорд вчера выучила?» Я их не запоминаю сразу, по сто раз переспрашиваю, он ставит мне пальцы на струны, он молча слушает мои ля миноры, у меня все аккорды похожи на ля минор, у меня вся жизнь в этом ля миноре. И я пока не верю, что смогу играть, как он. Зато я музыкалку закончила, а он, кажется, нет, я на пианино играю не хуже, чем он на гитаре. Только он этого никогда не слышал. Не случилось.
7 дней – это срок, за 7 дней влюбиться можно поуши, только сегодня это не мой случай, хватит с меня любви на бесконечность с отправной точкой от четверга до четверга. Не хочу больше любить. Не могу! Налюбилась на свою голову. Мы с ним 7 дней – и о любви ни слова, я иногда думаю, что он мне и через сто лет этого не скажет, сначала будет думать, что я сама догадаюсь, потом догадается, что я не такая догадливая, как он, и будет ждать удобного случая. И будут ночные разговоры о личном, и будут поцелуи в темных коридорах, и еле заметное рукопожатие в топике, а любви не будет. Показной любви не будет. И трех слов не будет. Ни вначале. Ни в конце. Ведь что есть Я-ТЕБЯ-ЛЮБЛЮ? Посылка к серьезным отношениям, а что есть другие три слова? Тоже посылка. Без почтового штемпеля, без прямого адреса и марки, но понятная с полуслова, с первого глагола. И не всегда понятное за что. Я не хочу думать, что у нас с ним когда-нибудь будут эти глаголы. Первые и последние. Я думаю, что у нас будет иначе. Не как у всех. Но, как у всех, хорошо. С ощущением счастья в поднебесье. С ощущениями вообще.
7 дней, а я ничего не чувствую. Сердце спряталось под толстой вязкой бабушкиного свитера, оно не мешает мысли в простоквашу, оно не стучит по голове любовной мигренью. Оно молчит. Оно не хочет со мной разговаривать. Оно, наверное, обиделось, что я оставила старую любовь в пользу спокойных новых отношений. Оно еще хочет как раньше – плакать моими слезами в подушку по ночам, моими глазами смотреть Любимому вслед, моими руками писать бесполезные письма, уходящие вникуда. С возвращением из ниоткуда с приговором: «ЗАБУДЬ!». Мое сердце, как маленький ребенок, ничего не понимает, ничему не учится, распахивает мои объятия в пользу тех, для кого я никогда не стану ребенком. Кто никогда не сможет меня простить. За все, в чем была и не была виновата. Была и не была…
7 дней меня не видят мои друзья, скоро они забудут мои смешные прозвища и будут обходиться без меня. Без моих советов и без моих стихов. Если все пойдет по этой, новой для меня колее. Если я останусь с этим человеком.
Я привыкла к тому, что от меня уходят любимые люди. Они уезжают от меня на скорых поездах дальнего следования, они сами провожают меня к этим поездам. Они уходят по-доброму и не очень. Или совсем не по-доброму. Или совсем не уходят, просто наши сердца начинают биться под свою музыку, не желая слушать и слышать. Иногда я жалею, что они ушли, иногда пишу им письма. Я всегда их жду. И редко принимаю обратно. А потом ухожу сама. Уезжаю на своих скорых поездах. В плацкартных вагонах будущего, в тамбуре настоящего, бросая на рельсы прошлое, как окурок от сигареты. И тогда мне реально хочется курить. Чтобы ни о чем не думать и ни о чем не знать.

***
Его зовут Саша. И его имя я люблю не меньше, чем его самого. В моей жизни было так много Александров, Шуриков и Саш. Милых, любящих меня до безумия, и прочих, о которых я уже мало что помню. Это имя нравится мне своей простотой. Мне не нужно вспоминать само слово каждый раз, когда я собираюсь его позвать. Назвать. Поцеловать. Сказать: «Принеси мне, пожалуйста». Ты не обижаешься на меня, Саша? Это не то имя, которое по созвучию букв можно спутать, например, с Артемом и Кириллом, как было у меня однажды, когда я каждый раз задумывалась, как зовут моего возлюбленного. Я боялась, что однажды назову его не так. Например, ночью. И он уйдет. По крайней мере, я бы ушла от человека, не способного запомнить несколько букв. Мой возлюбленный ни о чем не догадывался, потому что я никогда не ошибалась. Я даже пообещала ему, что его именем назову сына… Ха! Чтобы каждый раз вспоминать, как зовут моего ребенка?
Я люблю имя Саша, потому что у моего имени нет уменьшительных форм. Форма только одна – дело в сути, дело в фантазии каждого. И появляется столько разных «маняш», «марусь», с которыми я не спорю, я привыкаю к сочетанию букв. Я понимаю, что люди начинают вспоминать мое имя, только когда хотят поругать или сказать что-то очень серьезное.
Я не люблю серьезных разговоров, заговорщеских «Поговорим», таинственных «Мне надо тебе кое-что сказать». Я не могу разговаривать серьезно, мне все время хочется шутить, мне странно видеть грустные лица или лица, искореженные проблемой. Мне тогда совсем не хочется ее решать. Мои друзья говорят, я слишком беспечна, слишком просто живу, слишком легко отношусь к жизни. А я к ней вообще не отношусь. У меня своя жизнь. Частная, она только отчасти принадлежит этому дурацкому целому. Где нужно быть серьезной в цвет черного пиджака и равнодушной в тон белому платочку в кармане.
Я не люблю прощальных разговоров, виноватых глаз, дрожащих от напряжения рук. Я не люблю, когда в строке все точки до единой, я люблю, когда много точек (и многоточий), но больше запятых. Я не за точки - я за вырванные страницы, за жизнь на чистовик, за шариковые ручки. И простые карандаши, чтобы все было просто и серо. Прощание не может быть черным и синим, прощанию еще никто не придумал цвета. Я не говорила об этом Саше, он еще не знает моих теорий прощаний. А они примитивны до неприличия. Я ухожу, не прощаясь. И пусть за мной уходят англичане. Я ухожу, если знаю, что от меня уйдут. Я люблю все делать первой. Я слишком за гордость, чтобы медлить и ждать. Я ухожу, даже если не знаю наверняка, я всегда поступаю так, как чувствую.
Я все чувствую, чувствами я живу. И, наверное, я мало думаю, а те мысли, что есть, прочувствованы до основания, они влажные от слез. Я часто знаю, что поступаю не так, что пишу не то, не тем людям, не в то время, но сердце шепчет: «Давай, так будет красивее!» И тогда я за красоту. А не за разум. Держи ноги в тепле, а голову под дождем… Я очень люблю дождь. Потому что дождь – это прекраснее прекрасного!
Я не умею не прощать. Я всегда прощаю раньше, чем другой подумает, смогу ли я его простить. Я не знаю ни одного слова, которого не смогу пережить и выкинуть из своей души, ведь что есть прощение – осознание и избавление. От проблемы и человека. Я прощаю и забываю. Я тогда начинаю понимать все в своей жизни. Я тогда понимаю его, понимаю, почему и за что. Ведь ни за что не бывает, бывает – за то, что люблю, за то, что ненавижу (потому что люблю), за то, что неравнодушен. Иначе к чему слова? К чему обиды? А я прощаю, потому что люблю. Многих людей и этого в частности. Я называю его придурком, я даже хуже его назову, только зла на него не держу – много чести. Прощу и забуду, чтобы меньше об этом думать.
Мне говорят, я слишком легко отношусь к словам, особенно к Я-ТЕБЯ-ЛЮБЛЮ. Еще бы – они до того затерты, заштампованы, они на каждой открытке, на мягких игрушках, они во всех стихах – везде, где я живу. Во всем, чем я живу. Я не жалею этих слов, я раздаю их нуждающимся, мне это не сложно, а другому человеку от моих трех слов на душе тепло, как если горячий шоколад на грудь пролить. Красиво и приятно. Но всерьез я их почти не говорю, кого люблю – те не желают их слушать, у них таких слов – каждую ночь в избытке. Они эти слова на привокзальной площади могут купить и возле гостиницы. Я о любви только писать умею. Или в прошедшем времени говорить. Как женщина на пенсии. Долго и с чувством.
***
7 дней у меня был парень и еще 7 – нет… Дни, подталкивая друг друга, финишировали у моей постели, куда я возвращалась каждый вечер, утомленная ожиданием несостоявшихся встреч. Я прятала красные глаза в подушку и жалела, что точно так же не могу спрятать от посторонних свое сердце, что все видят, как и чем я живу, чему радуюсь и от чего плачу. И не плакала, запрещая себе разводить сырость в душе о человеке, которого почти не знаю. Я не знала, почему мы не видимся, почему он не звонит и не пишет мне сообщений. Все, что происходило, слишком отличалось от того, что уже было между нами. Я приходила к своему хорошему другу, сидела на его кровати, поджав ноги, опустив голову, убеждая то ли себя, то ли его, что не должна расстраиваться. И чуть не плакала от отчаяния, от того, что все шло не так, как мне хотелось и представлялось возможным. Я очень ждала, что он позвонит, я бы тогда сказала, что мне без него плохо, что я места себе без него не нахожу, что я умираю без него. Как умирала столько раз до этого, когда беспечно шла наповоду у своих чувств. А если бы он пришел, я бы просто уткнулась ему в шею и стояла бы так много-много минут. Счастливая в своем понимании счастья. Но он не приходил, и я понимала – если услышу его голос, не смогу себя сдержать, в каждом слове будет звучать обида, и тогда он уйдет. Хотя, возможно, он уже ушел? И у меня уже ничего-ничего нет, нет ничего телесного, а есть неосязаемая боль о скоропостижной радости? И позади столько хорошего, а впереди, значит, осталось расставание? Глупые обещания, глаза в пол – все, что я ненавижу, случится у меня со дня на день. И я пойду, не оборачиваясь, сдерживая слезы от посторонних, понимая, что конец здесь…
Саша действительно ушел, хотя и не сказал мне об этом ни слова, он вообще неразговорчивый. Ходит по университету на своей волне, которая у него из наушников – в сердце, если оно у него есть. В чем я почему-то стала сомневаться. Сделал грустные глаза, пробормотал, что я хочу от него невозможного, и сделал шаг назад. А потом еще и еще, чтобы не чувствовать меня, потому что на расстоянии он немножко смелый. Мы стояли возле парадного входа – он, застегнутый на все пуговицы, и я, в одном свитере. А под ногами таял вчерашний снег. И вчерашняя любовь таяла у меня на глазах…
У него не было сигарет, и он засунул в рот спичку. Чтобы не волноваться. А я сказала, чтоб он эту спичку вытащил, потому что некрасиво. И подумала, что в этом и есть мой плохой характер, о котором столько говорят вокруг. Надо было промолчать, ведь я теперь ему указывать не могу. И не заметить. Но я не люблю делать как надо, к тому же хорошо вижу, чтобы не замечать.
Он пообещал, что мы еще поговорим, - он слишком мнительный, чтобы сразу расставить все точки до единой. Я посмотрела ему в глаза и пошла домой. А он свои глаза опустил, потому что вчера променял меня на того самого друга, что некогда приходился мне парнем. На друга и на траву, которая у друга есть.
Я бы, наверное, расстроилась, если бы не представила, как они сегодня встретятся где-нибудь в городе, от души накурятся и будут меня обсуждать. И, может быть, Саша вспомнит, как я засыпала в его объятиях на середине нового фильма, и он накрывал меня пледом и не двигался, чтобы не разбудить. И много чего еще вспомнит… А своему другу он ничего об этом не скажет, потому что тот не поймет – у нас с ним никогда такого не было…


***
Умыться, надеть линзы, накраситься – меньше, чем в сорок минут не уложусь. Одинокая девушка не может плохо выглядеть. Это с тобой можно было гулять ненакрашенной, все равно тебе моя косметика не нравилась. Помню, когда я у тебя ночевала, мы всегда по утрам торопились, и было совсем не до моей внешности. К тому же в твоей квартире для этого никаких условий – одно несчастное зеркало на шкафу, и чтобы к нему подойти, нужно было перегнуться через гладильную доску, на которой лежали вещи твоего друга. А эти вещи так меня смущали!
Мы с тобой когда на занятия ехали, я все время смотрела на ухоженных красивых девушек в топике и завидовала им отчасти, думала, что они утром проснулись в своей постели, не спеша, навели красоту, теперь сидят напротив меня – уверенные в себе. А они, наверное, отчасти завидовали мне – счастливые люди могут не думать о внешности, счастливые люди думают только о своем счастье.
И вот я просыпаюсь по утрам в своей кровати, вспоминаю, что вчера перед сном снова думала о тебе. Как всегда, ругаю себя за это и немного тебя за то, что тебя со мной нет. За то, что я уже привыкла жить без тебя. Знаешь, это не так сложно, нужно только правильно играть свою роль: строить глазки другим парням (чтобы не забывать о собственной неотразимости), изображать невиданную веселость, когда ты проходишь мимо. Впрочем, кажется, ты ведешь себя так же…
Как всегда, 40 минут слишком мало, я опаздываю на пары, но продолжаю пить кофе со своим другом Антоном. Как и все, ты думаешь, что я с ним встречаюсь. Вы с ним знакомы, но после нашего с тобой последнего разговора ты почему-то с ним не здороваешься. Антон этого не понимает.
А недавно Антон признался, что очень меня к тебе ревновал.
-Еще бы, - говорил он, - я тебя провожал до топика и знал, что ты сейчас едешь к нему, что вы там будете джяга – джяга. А еще вспомни, как ты своему Саше звонила однажды, говорила и чуть не плакала. Я ведь стоял возле телефона – автомата и все слышал…
Я улыбаюсь, не торопясь, собираю вещи… А вечером мы с Антоном идем на дискотеку. И я вижу там тебя и твоего друга. Ты необыкновенно пьян, слоняешься по танцполу, как неприкаянный. Смотришь на меня как-то тоскливо. И парень, который не знает о наших отношениях, спрашивает меня, почему ты наворачиваешь вокруг меня круги. Я кричу ему, что мы встречались. Он не верит, он считает, что у такой девушки, как я, такого парня, как ты, быть не может. А я смотрю на тебя и соглашаюсь - уж слишком ты сегодня пьян. Вот кто-то поднял тебя на плечи. Идиотизм. Завтра ты обо всем пожалеешь, по крайней мере, я бы на твоем месте сгорела со стыда.
А я счастлива, что ты со своим другом приплясываешь вокруг меня. И от этого счастья у меня едет крыша. Я зажигаю с твоими друзьями, танцую с ними медленные танцы, как девушка легкого поведения. Мне нечего терять, ты со своим другом уже наверняка окрестили меня неприличным словом. И оба верите в это, потому что так вам легче обо мне не думать. Только я не стану другой оттого, что кто-то думает обо мне что-то плохое. Не такой у меня характер.
Антон отдает мне свою куртку, и я с девчонкой иду на улицу. В куртке у Антона мои деньги и мой мобильник. Я возвращаюсь назад растрепанная и мокрая, иду и чувствую, как по лицу катятся капли расстаявшего снега. Мне немного холодно и хорошо, а ты провожаешь меня взглядом и, наверное, мысленно снимаешь с меня и эту куртку, и все остальное. И думаешь, что неплохо было бы прямо сейчас…
И если бы ты сейчас подошел ко мне и сказал все, что так упорно прячешь в голове, мы бы сбежали с этой дискотеки вдвоем. И стояли бы под снегом, мокрые – премокрые. И целовались бы в свете фонарей этого ночного города. Просто целовались бы и всё. И не вспомнили бы даже о тех своих дурацких разговорах, и об электронных открытках, и о гневных письмах – о всех тех глупостях, которые успели натворить за это время. Но у вас, парней, не бывает такой простоты, вы все усложняете, надумываете кучу препятствий, через которые одному не перепрыгнуть, а можно только вдвоем. Но остаться вдвоем никак не получается, а получается только преумножать глупости. И вы создаете такие обстоятельства, в ответ на которые нужно вести себя только так, а не иначе. А вы этих так или иначе не понимаете, вы свои первые шаги в неверном направлении вспоминать не хотите, а видите только ответ.
Я возвращаюсь домой, думая о том, что хорошо бы приехать к твоему дому и на холодном снегу под твоими окнами написать что-нибудь теплое. Хорошо бы просто быть с тобой. Просто целоваться и всё…
Но я возвращаюсь домой не одна…
(15.11.2003 - 27.01.2004)
Комментарии:
03-01-2005 19:06
starscream
а мне и сказать на это нечего. ((

отредактировано: 03-01-2005 21:38 - white star

03-01-2005 19:43
Камрад
Меня не хватило дочитать это до конца, но пару мыслей я уловил. Короче, по-моему любой комментарий на это будет излишним. все мысли уже закончены и оформлены, даже пообсуждать нечего. Хотя мне тяжело судить- я в этом вообще не разбираюсь! Живу себе и всё.

Вообще не понимаю зачем я всё это пишу! Просто какая-то меланхолия проснулась, захотелось тут же убедиться, что она не взяла надо мной верх. Короче всех прошу простить это был оффтоп
03-01-2005 20:30
Риск на грани
да обсуждать действительно не имеет смысла все и так ясно, просто понять сможет тот кто был в подобной ситуации.
Да, я такая!
Шива была в шоке, увидев в ленте у БарбиЧ свой рассказ, который я сегодня днем перечитывала впервые, наверное, за несколько месяцев. Почему ты решила его повесить целиком? Просто интересно, неужели он все-таки нашел отклик в чьей-то душе? Спасибо большое. Я тронута!
уходящая в ночь
journalina я когда впервые его читала,реально разревелась.....я просто реально это понимаю и мне жутко от этого обидно....
04-01-2005 18:36
nothing's impossible
С мужской точки зрения тоже выглядит невесело. самое странное, что это так совпадает с реальностью..
Да, я такая!
Шива jagga-jagga спасибо!
уходящая в ночь
jagga-jagga самое обидное скорее...
Закрыть