— Что это? — крикнул подпоручик Дуб, поднимая с земли отрезанную куриную голову.
— Осмелюсь доложить,— ответил Швейк.— Это голова курицы из породы черных итальянок — прекрасные несушки: несут до двухсот шестидесяти яиц в год. Извольте посмотреть, какой у нее был замечательный яичник. — Швейк сунул под самый нос подпоручику Дубу кишки и прочие куриные потроха.
Дуб плюнул и отошел. Через минуту он вернулся.
— Для кого эта курица?
— Для нас, осмелюсь Доложить, господин лейтенант. Посмотрите, сколько на ней сала!
Подпоручик Дуб, уходя, проворчал:
— Мы встретимся у Филипп.
— Что он тебе сказал? — спросил Швейка Юрайда.
— Мы назначили свидание где-то у Филиппа. Эти знатные баре в большинстве случаев педерасты.
Повар-оккультист заявил, что только все эстеты — гомосексуалисты; это вытекает из самой сущности эстетизма.


Ярослав Гашек. Похождения бравого солдата Швейка.

Американская полицейская формула при аресте — «Вы имеете право хранить молчание… Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде…» — называется «Мирандой».

В 1964 году в штате Аризона был арестован некий Эрнесто Миранда, подозревавшийся в изнасиловании молодой женщины. Когда его с несколькими другими персонажами выстроили в обязательный для опознания «лайн-ап», потерпевшая без малейших колебаний ткнула в него пальцем. Потом он, конечно, немного покорячился — но подписал свое полное и поначалу чистосердечное признание.

Но праздновать победу стражам порядка не довелось, потому как в дело вступили жаждущие признания и политических дивидендов либеральные адвокаты (речь, понятно, шла не о милионных гонорарах — их с безработного Миранды было не взять, но политический капитал на этом деле нажить можно было ого-го). И адвокаты эти — не случайно наряду с прессой самый любимый полицейскими народ — так дело повернули, что выходил Миранда не преступником, а очень даже жертвой. Жертвой нарушения его гражданских и общечеловеческих прав.

Полиция, утверждали адвокаты, нарушила в данном случае Пятую поправку к конституции, дающую любому индивиду право на молчание, если он не желает давать показаний против самого себя. Но иной индивид — да вот как тот же Миранда — может и не знать такой своей конституционной свободы. А посему полиция обязана была его о том проинформировать — и еще до того, как он вообще откроет рот.

Доехало это дело — «Миранда против штата Аризона» — до самого Верховного суда Соединенных Штатов Америки. Где верховный судья — тогдашнее светило набиравшего силу либерализма — Эрл Уоррен постановил, что любой подозреваемый в совершении преступления должен быть четко информирован о том, что он имеет право на молчание — а также право на адвоката, который его уже научит, когда и на какую тему ему акустический аппарат распахивать. В противном случае арестовавшим его полицейским рекомендуется подтереться их собственным рапортом, а защищенного теперь по всем параметрам вора, грабителя, насильника или убийцу следует немедленно выпустить. Как выпустили и самого Эрнесто Миранду, чье имя стало нарицательным для тогда же разработанной обязательной формулы.

Тут, кстати — в этом совершенно отдельном случае — интересный поворот событий произошел. Вскоре после освобождения херувима из-под стражи в полицию явилась его собственная родная супруга. Которая и показала — без всякого на то принуждения — как муженек ее хвастался тем, что и дело сделал, и полиции нос утер. Посвятив жену — нет, воля ваша, никак не тянет у меня этот мерзавец Миранда на херувима — во все детали действительно имевшего место изнасилования.

При таком раскладе, конечно, заарестовали его снова — по всей уже форме. Судили — и даже впаяли срок. «От десяти до двадцати лет» — гибкая такая формулировка, которая на самом деле еще гибче, чем кажется, ибо отсидел Миранда всего пятерик, после чего и был комиссией по условному освобождению признан достойным индивидом, более обществу не угрожающим.

Что опять-таки оказалось не совсем правдой. Через пару лет этот достойный индивид спровоцировал драчку в каком-то баре в Фениксе, выхватил нож — и был двумя не менее достойными, но более подвижными индивидами зарезан насмерть. А вот тут — ах, какая же великолепная космическая ирония! — приехавшие полицейские, надевая на убийц наручники, честь по чести прочитали им «миранду», прежде чем волочь в каталажку.

(c) Михаил Вершовский, "А другого глобуса у вас нет?.."