23:33 01-05-2006
Солдаты последней империи, В.И.Чечило
Искусству обращения с восточными людьми меня обучил подполковник Абельгазин Карим Абельгазинович, начальник штаба полка, впоследствии военный советник президента Назарбаева. Гонял он меня немилосердно, да ещё приговаривал:
- Можешь ещё сказать <блад нерусский>, но к утру чтобы было сделано.
Сейчас бы в ту среду, я бы им показал суверенитет, обложил бы такой данью - манаты бы несли мешками.
Меня боялись. На Востоке нет такого понятия, как уважение. На Востоке вообще нет ничего хорошего: долбанутая страна, долбанутые люди: Жить в песке, родиться и умереть на кошме: Вы бы смогли?
Критериями отбора прапорщиков служили: зверский аппетит, богатырский сон и лютейшая ненависть к производительному труду. (Для себя они ничего не жалели).
Сверхсрочников принимал на службу командир полка, а уволить мог командир дивизии - на ступень выше. Прапорщика - только Главком. Вот они и засиделись - кто будет наверх подавать, что у него плохие прапорщики. Как-то командир полка Бобровский выгнал всех прапорщиков, принятых предыдущим командиром полка и набрал молодых. Спустя три месяца новое поколение ударилось в повальное блядство, многие переболели триппером. Сидит такой на совещании, грустный - грустный, пока выясняют:
- Да кто ж кого ебал, ты можешь рассказать внятно?
- Вот он с моей женой, а я к его пошёл, а потом он ушёл:
Бобровский слушал - слушал:
- Так то ж были святые люди по сравнению с вами!
В полку всё повязано. Стоит начать со Смольянова, а закончится самим Бобровским. А он Красную звезду получил, ему орден Ленина светит. Вывод один: надо пресечь доносительство о пьянстве на корню.
Прапорщиков в полку приходилось растить. Это в столицах претенденты в очередь стояли. А тут, если прапорщик умывается, бреется, писать умеет, то такого сразу заберут в финслужбу или строевую часть.
...Приезжаешь с утра, единственная проблема, чтобы дежурный тебя не ошарашил. Как услышишь: <За время Вашего отсутствия происшествий не случилось> - всё, значит дальше можешь сам контролировать ситуацию. Постоянно нужно быть зверем. Это замполиты должны любить солдата фальшивой, приторной любовью. Солдат виновен уже самим фактом своего существования. В солдатской книжке императорской японской армии говорится прямо: <Пока ты жив, ты должен быть потрясён великим императорским милосердием>. Солдат должен усвоить, что когда он стоит в строю, шансов <получить> у него в 70 раз меньше. Разве, когда уж не к чему придраться:
- Почему плохо подшит?
А когда он ползёт один, выбился из щели, как таракан, то сразу может получить в пятак (например, спинкой от кровати). На работах один уперся. Я его доской переебал. Потом вижу: что-то жрёт. Я - ногой по котелку, котелок ему в морду. Сержанту:
- Не кормите его и, главное, воды не давайте. Ты у меня тут всю ночь копать будешь.
Подбор младших командиров очень важен. Сержант должен испытывать лютую ненависть к подчинённым. Не то, что из учебки присылают - <хороший методист>. Я всегда отказывался, говорил:
- Дайте мне неграмотного. Я ему нацеплю лычки, будет служить, как собака.
Неизменным источником беспокойства было и ротное хозяйство, которое постоянно расхищалось и пропивалось, начиная с малого. Когда солдаты разных рот толпой валят в клуб, они снимают друг с друга панамы и срезают с поясов фляжки. Один передает другому, попробуй найти. Я не вникал. Потерял панаму - каску на голову. Да не ему, а сержанту. Ты же командир - отец для подчинённых; отдай панаму пострадавшему, а сам ходи в каске. Как правило, панамы очень быстро находились - крали у других. Украли фляжку - то же самое. Трехлитровую банку под полиэтиленовый крышкой, полную горячего чая на задницу - пусть льется. Когда эту банку виновному или потерпевшему (что одно и тоже) на голове разобьют - поймет.
...Общепринятое разделение на <холериков> и <сангвиников> меня не удовлетворяло. В армии в основном <олигофрены> и <дебилы>. Научить такого стрелять стоя из огневого сооружения? На втором году они у меня попадали даже ночью и в противогазе. Ещё три команды: <Стой! Кто идёт?>, <Стой! Назад!>, <Стой! Обойди слева, справа!>. Что им ещё знать?
Признаюсь, я не считаю педагогические воззрения Драгомирова убедительными. Говорить с этой сволочью о патриотизме: Последователи Драгомирова к русско-японской войне окончательно разложили русскую армию, прежде долгое время воспитывавшуюся в николаевской традиции. Лично я придерживался прусской системы. Командир является отнюдь не воспитателем и организатором, а дрессировщиком. Войти в душу солдата можно только через его личное страдание. Тот же инструктаж сводится к одним запретительным командам: <Это не трожь - в морду получишь>, <Туда не лезь - убьёт>, <Солдат должен бояться своих офицеров больше, чем неприятеля> (Фридрих II). Как и все принудительно собранные коллективы, армия живет инстинктами. Победить их можно только строжайшей дисциплиной.
Солдата хорошо любить на картинке или зрителем на параде. А когда сталкиваешься с ним в быту, начинаешь ненавидеть это тупое грязное животное. Если отпустить их в баню одних, они совершенно свободно могли и не помыться. Кормить это стадо надо хорошо, нельзя озлоблять голодом. Попадалась публика, выросшая на бескормице, мяса досыта наелись только в армии. Приходилось следить за ними, чтобы стригли ногти, мылись, не брали хлеб с помойки, не набивали карманы перловкой. Видишь - течёт по штанам:
- Что это у тебя?
- Каша.
Откуда ему в чувашской деревне знать, что надо с мухами бороться? Жили в избе, одна комната, стены закопченные, в сенях корова.
В казарме может стоять любой запах, кроме запаха человеческого тела, также, как в туалете - запах хлорки, а не человеческих испражнений. А эта сволочь норовит носок под подушку спрятать или портянки под матрац. О туалетах я умолчу.
С большим интересом дочитываю "Солдаты последней империи". Концентрированный, несмешной армейский нравы и быт глазами кадрового офицера.
Космодром Байконур, РВСН, да.
- Можешь ещё сказать <блад нерусский>, но к утру чтобы было сделано.
Сейчас бы в ту среду, я бы им показал суверенитет, обложил бы такой данью - манаты бы несли мешками.
Меня боялись. На Востоке нет такого понятия, как уважение. На Востоке вообще нет ничего хорошего: долбанутая страна, долбанутые люди: Жить в песке, родиться и умереть на кошме: Вы бы смогли?
Критериями отбора прапорщиков служили: зверский аппетит, богатырский сон и лютейшая ненависть к производительному труду. (Для себя они ничего не жалели).
Сверхсрочников принимал на службу командир полка, а уволить мог командир дивизии - на ступень выше. Прапорщика - только Главком. Вот они и засиделись - кто будет наверх подавать, что у него плохие прапорщики. Как-то командир полка Бобровский выгнал всех прапорщиков, принятых предыдущим командиром полка и набрал молодых. Спустя три месяца новое поколение ударилось в повальное блядство, многие переболели триппером. Сидит такой на совещании, грустный - грустный, пока выясняют:
- Да кто ж кого ебал, ты можешь рассказать внятно?
- Вот он с моей женой, а я к его пошёл, а потом он ушёл:
Бобровский слушал - слушал:
- Так то ж были святые люди по сравнению с вами!
В полку всё повязано. Стоит начать со Смольянова, а закончится самим Бобровским. А он Красную звезду получил, ему орден Ленина светит. Вывод один: надо пресечь доносительство о пьянстве на корню.
Прапорщиков в полку приходилось растить. Это в столицах претенденты в очередь стояли. А тут, если прапорщик умывается, бреется, писать умеет, то такого сразу заберут в финслужбу или строевую часть.
...Приезжаешь с утра, единственная проблема, чтобы дежурный тебя не ошарашил. Как услышишь: <За время Вашего отсутствия происшествий не случилось> - всё, значит дальше можешь сам контролировать ситуацию. Постоянно нужно быть зверем. Это замполиты должны любить солдата фальшивой, приторной любовью. Солдат виновен уже самим фактом своего существования. В солдатской книжке императорской японской армии говорится прямо: <Пока ты жив, ты должен быть потрясён великим императорским милосердием>. Солдат должен усвоить, что когда он стоит в строю, шансов <получить> у него в 70 раз меньше. Разве, когда уж не к чему придраться:
- Почему плохо подшит?
А когда он ползёт один, выбился из щели, как таракан, то сразу может получить в пятак (например, спинкой от кровати). На работах один уперся. Я его доской переебал. Потом вижу: что-то жрёт. Я - ногой по котелку, котелок ему в морду. Сержанту:
- Не кормите его и, главное, воды не давайте. Ты у меня тут всю ночь копать будешь.
Подбор младших командиров очень важен. Сержант должен испытывать лютую ненависть к подчинённым. Не то, что из учебки присылают - <хороший методист>. Я всегда отказывался, говорил:
- Дайте мне неграмотного. Я ему нацеплю лычки, будет служить, как собака.
Неизменным источником беспокойства было и ротное хозяйство, которое постоянно расхищалось и пропивалось, начиная с малого. Когда солдаты разных рот толпой валят в клуб, они снимают друг с друга панамы и срезают с поясов фляжки. Один передает другому, попробуй найти. Я не вникал. Потерял панаму - каску на голову. Да не ему, а сержанту. Ты же командир - отец для подчинённых; отдай панаму пострадавшему, а сам ходи в каске. Как правило, панамы очень быстро находились - крали у других. Украли фляжку - то же самое. Трехлитровую банку под полиэтиленовый крышкой, полную горячего чая на задницу - пусть льется. Когда эту банку виновному или потерпевшему (что одно и тоже) на голове разобьют - поймет.
...Общепринятое разделение на <холериков> и <сангвиников> меня не удовлетворяло. В армии в основном <олигофрены> и <дебилы>. Научить такого стрелять стоя из огневого сооружения? На втором году они у меня попадали даже ночью и в противогазе. Ещё три команды: <Стой! Кто идёт?>, <Стой! Назад!>, <Стой! Обойди слева, справа!>. Что им ещё знать?
Признаюсь, я не считаю педагогические воззрения Драгомирова убедительными. Говорить с этой сволочью о патриотизме: Последователи Драгомирова к русско-японской войне окончательно разложили русскую армию, прежде долгое время воспитывавшуюся в николаевской традиции. Лично я придерживался прусской системы. Командир является отнюдь не воспитателем и организатором, а дрессировщиком. Войти в душу солдата можно только через его личное страдание. Тот же инструктаж сводится к одним запретительным командам: <Это не трожь - в морду получишь>, <Туда не лезь - убьёт>, <Солдат должен бояться своих офицеров больше, чем неприятеля> (Фридрих II). Как и все принудительно собранные коллективы, армия живет инстинктами. Победить их можно только строжайшей дисциплиной.
Солдата хорошо любить на картинке или зрителем на параде. А когда сталкиваешься с ним в быту, начинаешь ненавидеть это тупое грязное животное. Если отпустить их в баню одних, они совершенно свободно могли и не помыться. Кормить это стадо надо хорошо, нельзя озлоблять голодом. Попадалась публика, выросшая на бескормице, мяса досыта наелись только в армии. Приходилось следить за ними, чтобы стригли ногти, мылись, не брали хлеб с помойки, не набивали карманы перловкой. Видишь - течёт по штанам:
- Что это у тебя?
- Каша.
Откуда ему в чувашской деревне знать, что надо с мухами бороться? Жили в избе, одна комната, стены закопченные, в сенях корова.
В казарме может стоять любой запах, кроме запаха человеческого тела, также, как в туалете - запах хлорки, а не человеческих испражнений. А эта сволочь норовит носок под подушку спрятать или портянки под матрац. О туалетах я умолчу.
С большим интересом дочитываю "Солдаты последней империи". Концентрированный, несмешной армейский нравы и быт глазами кадрового офицера.
Космодром Байконур, РВСН, да.
Кланы: [ лытдыбр ]