Некоторое время я решала – мальчик передо мной или девочка. Вязаная застиранная шапочка, низко надвинутая на лоб, нервные тонкие руки, спрятанные в рукава, и лицо – белое как бумага. Скорее всего, девочка. Девушка. Она сидела передо мной в забитом утреннем вагоне метро, низко опустив голову и закрыв глаза. Я неотрывно смотрела на нее и со стороны сама казалась, наверное, странной. Меня учили не смотреть пристально на чужого человека. Это неприлично. Но девушка спала и ничего не замечала, а на других пассажиров было наплевать – меня они не интересовали. Бывает так, что видишь человека и – ток. Это нельзя назвать узнаванием, это никак нельзя назвать. Это туннель в другую жизнь, в другой мир, чужую вселенную. Тебя засасывает как в воронку, и ты летишь. События, лондонский медленный тяжелый туман, белесая пелена, поле, почему-то старая коммуналка с темным коридором, и еще что-то, что словами не выразить. Как комок в горле и ты неотрывно смотришь, вбирая глазами, кожей, частички чужих воспоминаний, которые и твои тоже. И взгляд не отвести. Невозможно. Рядом толкались люди – живые, злые, обычные, а я не замечала ничего. Со всех сторон был незримый тихий коридор, пространство было разделено на нас и остальных. И они не пересекались. Все остановки я смотрела на странную девушку в черной дутовке, грязных джинсах, с нездоровым цветом лица. Говоря обыденным языком, дева очень была похожа на наркоманку. Но какое это имело значение? Я прекрасно знала, что, выйдя из вагона, скоро забуду ее - застиранную вязаную шапочку, куртку, свитер, краешек белой футболки у горла и тоненькую серебряную цепочку. Моя остановка. Толпа вывалилась на свободу и хрупкие нити, тянувшиеся между нами, стали рваться, оседать на посторонних плечах и спинах нетерпеливо толкающихся пассажиров. Двери вагона мягко захлопнулись, и эта история закончилась.