Итак, продолжаем чтение Веллера. Теперь о цензуре.

Запрещено писать, как готовился и прорабатывался «беловежской тройкой» роспуск СССР. Запрещено писать об объемах имущества ельцинской семьи и как именно оно нажито. Запрещено писать о том, как именно сделали свои миллиарды олигархи. Запрещено писать о боссах и сетях наркоторговли. Запрещено писать о нефтяном бизнесе в Чечне. Запрещено писать, куда и как делись деньги в дефолте 98-го года. Запрещено писать, какие прибыли получила церковь от получения льгот на импорт алкоголя и табака.

Запрещено писать о любой конкретике в выплате зарплат «черным налом» и уклонении от налогов, потому что доллары в конвертах получают практически все журналисты, а иначе под прессом налогов рухнет любое издание. Запрещено писать, кто же именно и почему создал нам эту идиотическую систему налогов. Запрещено писать о связях конкретных государственньх лиц с конкретными преступными группировками и их лидерами. Запрещено писать обо всем, что затрагивает интересы «серьезных людей», правящих прямо и официально или неофициально и косвенно.

Запрещен любой компромат на президента и руководство его администрации, на руководства назначенной им Думы и назначенного им кабинета министров, на мэра Москвы и Питера.

Вообще с недавнего времени стало чесаться у меня по поводу цензуры. Как же, кстати, озадачил меня как-то вопрос друга моего А. Г.: «а почему ты вообще интересуешься такими вещами? зачем тебе это?», и потому иного словесного оборота кроме как начало чесаться я право, предложить не могу. То бушь вдруг зачешется, то путенг засвербит. Так вот. Написал я небезызвестному Гоблину такое письмо: мол, как жеж так мол, вон речь Петра Мамонова, где он Путенга неуважительно называет — вырезали, из выступления Задорнова всё про Единую Россию и Президента — вырезали. Что, мол, думаете, уважаемый? Я надеялся, что Гоблин что-нибудь на сайте завернёт на заданную тему, а его почитать я люблю, но вместо того получил по почте развёрнутый ответ: «так было всегда и везде». Что ж, и на том спасибо, оно приятно, когда уважаемый человек для тебя персонально несколько клавиш нажать зазорным не считает.