С жадностью набрасываюсь на следующую запись. Каааанеееешно, если окинуть взглядом промежуток времени, за который копились слюнки... Хочется выдавать прямо по две, нет — пять, десять, ящик! записей в день, заполняя жёлтое пространство старательно освежённого лытдыбра.

Сколько ни думай, зачем ведёшь дневник, лучше чем просто настрочить новый пост, не выдумаешь. То события дня описываю, то мысли всякие, то к читателям напрямую с трибуны, то поучаю, то горжусь, то каюсь. Иногда думаю даже — а сам бы такое стал читать?.. Дневники некоторых камрадов прямо-таки радуют концептуальностью и чёткостью идеи. Как будто знают, зачем lytdybr ведут, в самом деле. А я всё нет. Но если вы, дорогие мои, хотя бы примерно представляете, зачем читаете моё всё это, а я, со своей стороны, кормлю желание сюда писать — то пожмём друг другу руки, и сделаем вид, что пришли к консенсусу. Это всё низачем. Просто навык.
Как говорит 0 — а теперь забудем это.

Признаю свою большую вину: не стоило писать здесь интимных вещей про разных людей, в особенности — вещей заведомо выставляющих не в лучшем свете. Про себя — это дело другое, но про кого-то... Конечно, не стоило. Постараюсь так не делать.

О других недостатках говорить, наверное, ни к чему; главное, что я их всё таки вижу, вновь окидывая изменившимся взглядом длинную портянку дневника. Охохоюшки, как говаривала Муми-мама. Что-то есть здесь кроме гордости-то? Кого же я из себя состроил, непонятно. То ль героя какого, то ли великомученика ранних периодов христианства. И хоть бы был в жизни похож на то или другое...
Нет, далека от воображаемого камрада Элвина та тень, которая сидит перед монитором и долбит по клавишам. Потом она, конечно, зевнёт, выключит свет, привычным движением приоткроет скрипящую дверь балкона и ляжет спать, в ярких снах и полудрёмных фантазиях становясь чуть-чуть похожим на него, на северного эльфа. И люди, разные люди, случайные люди, друзья ли, родственники, девки какие-то бесконечные или просто прохожие вдруг становятся невыносимо родными, до кома в горле близкими, высвеченные резкостью фокуса страны желаний, уплывая единым хороводом ветра вечной весны... Там, где правит фантазия; и настанет день, когда она будет последней, вырывая из плена призрачного тела бессмертный кусочек вечной радуги — то, что я буду всегда считать единственно правдивым в человеке.

Ну, а пока — сжаться в комочек белой ночи, ушко на подушку, уткнуться лбом в прохладную стенку и улыбнуться чему-то своему, тайному, перед тем как сон ласково закроет веки.

Спокойной ночи, добрые камрады. И да будет утро прекрасным.

навык
в молоко ложку мёда — и набок
напоследок — пара закладок
красный чай несвеж и несладок
стрелки у пяти
а пока —
мили
миллионы медленных лилий
слёзы этих телефонных линий
взгляд из темноты тёмно-синий
звук издалека

после третьего звонка...

надо
знать тебе и для той, с кем ты рядом
сто тридцать третьим кругом ада
медленым и утончённым ядом
ложью маяка

после третьего звонка...

знаешь
ничего уже не поправишь
в телефонную книгу добавишь
позвонишь — и, быть может, узнаешь
голос этот издалека
а пока —
пока

после третьего звонка
после грома в тишине
ты расскажешь облакам
всё, что знаешь обо мне
я от пачки сигарет
и рисунка на окне
передам тебе привет
мальчик, плачущий во сне

Current music: TequilaJazzz - Миллионы медленных лилий

Я долго думал, что мне нечего будет сказать.
Я не волновался так с тех пор, как писал свою первую запись, тогда ещё, в конце января прошлого года, в пустой дневник; а сейчас всё гораздо серьёзнее: больше трёх десятков камрадов-читателей, большинство из которых стойко перенесли полуторамесячную тишину, и что самое удивительное, за это время пришли новые...
Я просто ещё не видел такого прекрасного лета.
Я ещё никогда так не радовался одиночеству.

Утомлённый чаем любитель сладкого научился пить кофе с молоком по утрам и вставать в шесть. Ну, не всегда в шесть, иногда в полседьмого или даже в семь, по выходным и праздникам позволяя себе дрыхнуть до десяти. Кофе со сгущёнкой, знаете, придаёт утру особый привкус, хотя я не любил раньше кофе, с молоком — особенно.

Я всё ещё не знаю толком, что сказать; мне казалось, что я достаточно умничал в своей жизни, наговорил такую кучу бесполезностей, гадостей и пошлостей, что даже сам воздух вокруг меня кажется потежелевшим, словно грозовая туча, готовая в любой неподходящий момент разрядиться дождём. Вот так хожу и ношу повсюду эту тучу над головой; прозорливый народ, честь и хвала, разбегается, издали завидив электрические разряды.
Я, наверное, был бы совсем не против, если бы дождь пошёл.

Легко быть заслуженно счастливым... Это когда твоё счастье — каким бы оно ни было тихим и маленьким — оно настоящее, не выдуманное тобой, не удерживаемая любой ценой хрупкая иллюзия.
Настоящее. Эгоистичное. И это лето — с запахом сирени, с тополинным пухом, с гигантскими облаками — оно полностью моё, ни с кем не разделённое, я съем его без остатка, пока не пришла осень. Утром на работу — в трамвае, а вечером домой — пешком, я кажется вижу, что такое это самое другое, платоническое счастье, тихое, лишённое смертельной бури человеческих страстей, счастье для одного — и я меряю его километрами.

Мне хорошо, хорошо как никогда, ведь я знаю смысл всего, только не нахожу слов, чтобы его объяснить.
Я долго думал, что мне нечего будет сказать...

молоко бежит из пакета полости
уголками губ по скулам вниз тянется
наполняя цифрами своей плотности
и всё больше начинает нравиться
когда обломки белые хватаю горлом
в дёснах стныут нервов чёрные дыры
я насыщаюсь добытым сегодня кормом:
куском, оторванным от старого тела мира

на стол белым снегом радует
мгновенье перламутром жемчуга виснет
и бледными нитками бус падает
на мелкие брызги дробясь,
киснет

Current music: Дельфин — Утро