...В час ночи, вдвоём, прижимая её всё сильнее, ты — чайник без терморегулятора, вскипаешь и выплёскиваешь то, что накопилось, но не то, что переполняет. И ты не можешь избавиться от жгучей ауры, ты будешь дробить камни, изводить в ручке чернила, елозить смычком по струнам, но оно не покинет тебя. И ты лежишь, и смотришь на неё, а она уже спит, но ты держишь её за руку, слегка сжимая, пытаясь угадать в темноте черты её лица, простые и знакомые при свете и такие таинственные сейчас.

Любовь — это творчество. Это — первая запись про Schatten. Да, я решил перечитать свой дневник с самого начала. Кстати, и вам советую, друзья-камрады, если есть немного свободного времени, пробежаться по записям с самой дальней странички: снова прочитать про Луну в окне, про Зайчикакоторыйдругмедвежонка, про золотую петёрку, про одиночество и про то, как зарождалось самое большое и светлое чувство...

Творчество — это любовь, дневник — это истории про Ванька, потом Игры разума, затем — Молоко. Нетрудно проследить места, в которых происходили метаморфозы. Я всё пытаюсь обнаружить главную нить, про что я пишу вообще: где красота созидания, а где руда бессмысленных и злых слов. Чтобы читать только главное, только про те вещи, которые действительно возбуждали самые сильные порывы, давая сладкие муки рождения самых светлых записей. Пусть выбирает читатель — что грешно, что свято; что важно, а что второстепенно.

Моя любовь — в сердце. Моя эрогенная зона — это руки, самые кончики пальцев, которые в творческом экстазе с клавиатурой бережно касаются иногда даже самых затаённых и редкоиспользуемых клавиш, проясняя ум на драгоценные секунды оргазма, высветляя самые кристальные капли эмоций.

Голова моя беременна мыслями; и вот ещё одна запись громко кричит, возвещая своё рождение

Хочу сегодня привести здесь на долгие годы запомнившийся мне сонет Шекспира. Учили в школе. Я, правда, привожу его не по памяти, поскольку помню только частично (хотя и часто бормочу его себе под нос), а из ресурсов Интернета.
Ниже — перевод Маршака.

Some glory in their birth, some in their skill,
Some in their wealth, some in their body's force,
Some in their garments though new-fangled ill,
Some in their hawks and hounds, some in their horse;

And every humour hath his adjunct pleasure,
Wherein it finds a joy above the rest,
But these particulars are not my measure;
All these I better in one general best.

Thy love is better than high birth to me,
Richer than wealth, prouder than garments' costs,
Of more delight than hawks and horses be;
And having thee, of all men's pride I boast—

Wretched in this alone, that thou mayst take,
All this away and me most wretched make.


Кто хвалится родством своим со знатью,
Кто силой, кто блестящим галуном,
Кто кошельком, кто пряжками на платье,
Кто соколом, собакой, скакуном.

Есть у людей различные пристрастья,
Но каждому милей всего одно.
А у меня особенное счастье, -
В нем остальное все заключено.

Твоя любовь, мой друг, дороже клада,
Почетнее короны королей,
Наряднее богатого наряда,
Охоты соколиной веселей.

Ты можешь все отнять, чем я владею,
И в этот миг я сразу обеднею.