Тем же чем и всегда, Пинки. Пытаемся стать чуть более приличными людьми, чем вчера.

А точнее по поводу прекрасного фильма "Отель Руанда" (всем рекомендую кстати), который про европейцев, забаррикадировавшихся в отеле, пока африканские племена резали друг друга. А европейцы, понятно, пытались выбраться из страны.

И вот знакомая говорит в том смысле, что ей жалко бедных африканцев, а богатых еврпейцев - вообще нет.
А мне наоборот. Мне бедных несчастных африканцев в этой ситуации вообще не жаль. Ни капли.
А богатых европейцев - да.

Я не буду приводить аргументов ни той стороны ни другой. Аргументы тут очевидны.
Аргументы мне не интересны. Тем более, что значит "жалко"? Ну, скажем так - если бы у меня был выбор, ну, просто с потолка ситуация в вакууме - предположим я могу отправить самолет в помощь либо богатым европейцам, запертым в отеле, либо бедным африканцам, там я не знаю, матерям, младенцам, невинным и обездоленным. Предположим кого-то вывезти, что-то полезное привезти и т.п. Предположим такой вот выбор одно из двух при одинаковом полезном выхлопе любого из вариантов.
Я бы европейцам направил.

Мне просто интересны сами эти две точки зрения. Это, скажем так, два разных взгляда на общественные процессы вообще.
Я до сих пор обдумываю эту дилемму)

Выложу еще раз (второй или уже третий?), потому что я постоянно забываю название, и мне влом искать на двадцатых страницах своего безразмерного убермусоровоза уберблога

(на дтф выжимка)

Где они рассказывают, как самоотверженно пытались сделать свой хоррор менее страшным.
И что характерно - почти сделали. Пока не сдохли.

Помните анекдот про крестьянина, который учил лошадь не есть?
Вот живое воплощение. Встречайте наркомана.

"я иногда слушаю екатерину шульман, все эти рассказы про институты, что выборы не совсем выборы, но все-таки для чего-то нужны, что дума не совсем дума, но тоже все-таки для чего-то нужна — и всегда хмыкаю, потому что с моей колокольни мы живем в обществе, когда друзьям все, а другим — в лучшем случае, закон.

но вчера как раз прочитал офигенную историю о том, как огромная и безжалостная сила неожиданно для себя увязла в бюрократических проволочках.

это история гершеля гриншпана, человека, который стал формальным поводом для так называемой хрустальной ночи: еврейских погромов, в результате которых почти сто человек погибло за одну ночь, а еще тридцать тысяч было отправлено в концентрационные лагеря. их имущество было разграблено и уничтожено, отсюда и название: "хрусталь" — это осколки разбитых витрин.

гершель происходил из семьи польских евреев, которые жили в германии. евреям в германии в 1938 году было уже очень-очень несладко, но внезапно стало еще хуже, потому что поляки внезапно приняли закон, который лишал гражданства тех, кто проживает за пределами польши более пяти лет.

закон не был специально направлен против евреев, но больнее всего ударил именно по ним, потому что нацисты, разумно предположив, что через несколько месяцев в германии появятся тысячи евреев без гражданства вообще, напряглись и сыграли на опережение, депортировав польских евреев в польшу, пока их паспорта еще действительны.

польша оказалась к этому совершенно не готова. в результате на границе германии и польши скопились тысячи людей — без имущества, без еды, без денег, без всего. семью гершеля в польшу, в конце концов, пустили, но с едой и деньгами от этого лучше не стало.

гершель в это время жил в париже, потому что там спокойнее. польское гражданство потерял, вида на жительство во франции у него не было, в палестину его не пустили как несовершеннолетнего.

и вот вам семнадцать лет, у вас нет гражданства, вы практически не знаете языка, ваша семья потеряла все, кроме жизни, и теперь голодает в лодзе, куда вы больше не можете приехать, а вы никак и ничем не можете помочь.

короче, у гершеля случается нервный срыв, на последние деньги он покупает револьвер, отправляется в германское консульство в париже и убивает случайного дипломата.

так гершель пытался привлечь внимание мировой общественности к проблеме депортации евреев из германии.

это случилось ровно 80 лет назад, 7 ноября 1938 года.

его арестовывают на месте, он не сопротивляется.

и вот в этом месте кажется, что чуваку конец, это ж гитлер, но нет, хотя до гитлера мы тоже дойдем.

французы сажают его в тюрьму. парень сразу становится знаменитостью, в штатах на его защиту немедленно собирают сорок тысяч долларов — причем собирают не евреи. более того, евреев организатор сбора специально просит не присылать никаких денег, чтобы у германии было меньше поводов сослаться на мифический еврейский заговор.

защитник гершеля предлагает ему немножко изменить историю и сказать, что он был любовником убитого немецкого дипломата, и вообще это было преступление страсти — французы любят, когда про страсть, наказание будет не таким суровым.

гершель отказывается, но слухи все равно расходятся.

немцы между тем пытаются добиться экстрадиции гершеля в германию, но французы пожимают плечами: гершель не гражданин германии, преступление совершено на территории франции, сами разберемся.

немцы говорят, что это не просто убийство, а заговор международного еврейства против германии, но этим только замедляют переговоры, потому что французская полиция не может найти никаких доказательств этой необычной версии.

немцы при этом очень не хотят, чтобы гершеля судили во франции, а французы не хотят отдавать его германии, а еще французы очень неторопливы.

так проходит первый год.

в сентябре 1939 года германия нападает на францию, что делает переговоры о передаче гершеля в германию еще более сложными. французы в этот момент понимают, что чего его судить, может, он вообще не такой и плохой парень, нациста убил. гершель прямо из тюрьмы пытается поступить во французский легион, но это, пожалуй, уже слишком, в легион его не берут.

в июне 1940 года немцы подступают к парижу, заключенных эвакуируют. во время эвакуации на конвой попадает под бомбежку, часть заключенных погибает, часть разбегается.

гершель жив и свободен.

казалось бы, тут истории и конец, но нет.

вместо того, чтобы убежать, он снова сдается властям. у властей нет ни сил, ни желания им заниматься. ему дают немного денег, чтобы он добрался до конечного пункта эвакуации сам и сдался там.

разумеется, предполагая, что он возьмет деньги и куда-нибудь свалит.

но гершель, видимо, рассудил, что во французской тюрьме во время войны ему будет спокойнее, так что он доезжает до тулузы и снова приходит к властям.

22 июня франция сдается германии. одним из условий капитуляции является передача германии "германцев, согласно приложенному германским правительством списку". гершель не немец и не германский гражданин, но его имя в списке есть. в конце июля 1940 года его передают германии.

казалось бы, тут-то всему и конец, но опять нет, это новое начало.

во-первых, немецкая судебная система оказалась еще зануднее французской и довольно долго пыталась доказать геббельсу, что экстрадиция была незаконной, потому что где германия, где франция, а где гершель.

во-вторых, геббельс хотел смертного приговора, а немецкая судебная система не могла его обеспечить, потому что гершель в момент убийства был несовершеннолетним.

на попытки как-то это все уладить ушел год. в результате стороны почти договорились судить гриншпана за государственную измену, однако тут гершель совершает гениальный ход.

он вспоминает совет французского адвоката и говорит, что убил немецкого дипломата на почве страсти.

учитывая, что геббельс хочет мегапубличный процесс, на котором будет, наконец, изобличено мировое еврейство, это как нож в сердце, потому что убитый дипломат действительно был гомосексуален — ну, или, по крайней мере, все в это верят.

геббельс, узнав о смене показаний, пишет гневную запись в дневнике. а немецкие юристы, как будто и не было никаких договоренностей, моментально переквалифицируют дело, поскольку гомосексуальные связи в германии вне закона, и это куда надежнее, чем государственная измена, совершенная на территории другого государства не-гражданином.

— кстати, как там у нас с этим парнем дела, — спрашивает у геббельса гитлер (а вот и он!). — мы же вроде как судить его хотели?
— в мае 1942 года все будет, — отвечает геббельс. — работаем!

на дворе март.

в апреле министр юстиции с некоторой, кажется, издевкой спрашивает у геббельса, а в курсе ли гитлер, что гриншпан собирается рассказывать историю про гомосексуальную связь с германским дипломатом.

но к этому времени гитлер, скорее всего, уже в курсе, потому что геббельса радостно заложил борман.

в результате суда нет ни в мае, ни в июне, ни в июле, ни вообще никогда.

в сентябре 1942 года гриншпана переводят в тюрьму в магдебурге, после чего его следы теряются, хотя у нас есть свидетельство эйхманна, что в 1943 году гриншпан был еще жив.

в 1960 году по требованию семьи, с которой он якобы так и не связался после войны, гершель официально признан погибшим.

казалось бы, история закончилась — и почти да, но нет.

в декабре 2016 года в архивах еврейского музея в вене нашли небольшую фотографию, сделанную в германском лагере для перемещенных лиц в 1946 году, через год после окончания второй мировой войны.

это фотография с митинга, почти все люди на ней стоят к фотографу спиной.

но один человек смотрит прямо в камеру.

этот человек как две капли воды похож на гершеля гриншпана." (с)

Закончилась третья партия.
Забавно, что похоже Каруана сам боится выиграть у Карлсена. Потому что он так же как и все знает, что после проигрыша Карлсен начнет херачить с обеих рук. Эта ситуация много раз повторялась как в мелких так и в крупных чемпионатах. Непонятно, что более стремно - победить Карлсена или проиграть ему.

Тот самый отрывок, где они говорят "Мегатрон давит на нас, и мы ответим ему тем же!"
Эта фраза наверное главный мотиватор для меня в жизни:

Божже