Покидать Кишинёв было очень жалко. Не настолько жалко, как при отъезде из Батуми, но всё равно - очень-очень жалко. Оборвались на полуслове отношения с многими замечательными людьми. И эти отношения уже не будут продолжены, никогда не дойдут до какой-то определённость. Я почти уверен, что никогда не вернусь в Кишинёв. Ну, разве что мельком, проездом.

Это тихое сумбурное место мне нравилось, оно разговаривало на моём языке, я чувствовал, что оно мне близко.
Очень грустно и немного обидно. Когда я уезжал из грузии (да и из москвы) - я расставил везде чёткие точки, чтобы не оглядываться назад. Кишинёв остался недосказанным, не определившимся, сумбурным.
Такое расставание - это очень по-молдавски.
Такой мне Молдова и запомнится. Сонной, сумбурной, тёплой.

Самолёт пролетает над ночной украиной. Говорят, что обычно он летает на двадцать минут медленнее. Решил ускориться и проскочить? Впрочем он летит почти ровно снизу вверх через Киев и ещё выше почти ровно вверх до Москвы, не касаясь спорных территорий.

У меня адски заклыдывает уши. Нужно погуглить.

Я обхожу ночную Москву под землёй, и она торопится избавиться от меня побыстрее.
Последняя маршрутка. Предпоследнее место, и компания передо мной спорит, хотят ли они занять это место, при том что половине из них придётся ехать стоя. Решают что нет и уходят на такси.
Один поезд стоит с открытыми дверями.
Без двух минут час ночи, я тороплюсь, обгоняя всех на эскалаторе со своей сумкой. Двери поезда закрываются перед моим носом. Потом на секунду снова открываются, позволяя мне заскочить в вагон.

В Москве бросается в глаза огромное количество пьяных и пьющих (я ехал ночью с со среды на четверг). Реально Очень Много. Нигде в соседних странах нет даже близкого к этому пиздецу, при том, что взять Молдову - это страна вина, между прочим. Но даже десятой части такого нет. Люди - это проблема.

Однако я не могу сдержать глупой улыбки. Запах москвы, ощущение её энергии - это всё моё, родное. Нельзя её не любить. Невозможно.

Четыре часа дома и первый поезд везёт на автовокзал. Автобусы теперь только по паспортам. Охрана старательно обшаривает мою сумку, как не обшаривали даже украинские пограничники, когда я ехал во Львов. От этого ощущение опасности, подозрительности, чувство завинчивающихся гаек, новых запретов, новых регуляций.
Оно хорошо для москвы, хорошо для россии, но плохо для меня. Увы. Москва, будто любимая девушка, в ситуации когда ты понимаешь, что ей лучше без тебя, ей лучше жить так, как не хочется жить тебе.
Только эта девушка - киборг убийца... впрочем я об этом уже писал десять раз.

Каждый раз когда я ненадолго приезжаю в Москву - меня я обязательно получаю какие-то выбросы адовой ненависти от тёток, работающих на вокзалах и вообще в гос учреждениях. Я не знаю как это объяснить, но такого больше нигде не видел. Адовые отчаянно яростно злобные тётки - окружают Москву кольцом ненависти, через которое должен пройти любой приезжий. Когда ты долго живёшь в Москве - ты привыкаешь не нарываться, не задавать лишних вопросов, молчать, не заводить разговор. В других городах (важно - это не русская черта, а чисто московская) - наоборот эти тётки любят чуть потрепаться и всегда с удовольствием отвечают даже на самые глупые вопросы.
В Москве - они хотят отгрызть тебе голову, потом наложить на твой труп и скормить его твоим детям.

Автобус через Россию.
Я пытаюсь чуть поспать, пытаясь понять, чем ландшафт отличается от других стран, что я видел. В российской средней полосе нет милоты молдавской деревни, нет аккуратно распаханных белорусских полей, может раз в полчаса встречается чуть-чуть, нет некоторой украинской невнятности. Россия - это дикий лес.
Он вздымается зелёными бурунами, поднимается чудовищными коричневыми валами, раскрывает ладони полей, диких неровных гигантских уходящих за горизонт полей. Самый огромный дикий лес на планете Земля, древний, схвативший планету щербатой пульсирующей ладонью. Кажется, он разумен и мудр, к его сознанию хочется прикоснуться, у него хочется чему-то научиться, как-то его почувствовать. Он знает, что победит. Спокойно, размеренной он пожирает кости советского союза, и мелькающие за окном дачи - они не предназначены для отдыха и жизни - это ржавые облупившиеся бастионы мелких людей, жалкие попытки отвоевать у сакрального Дикого Леса хотя бы мельчайшие клочки земли.
Люди там не отдыхают - они держат оборону, и по виду этих домиков хорошо видно, где битва только началась, может пару лет назад, а где лес уже десятилетиями монотонно пожирает никчёмные попытки людишек.
И когда русские отвоёвывают у леса целые города - у них получается свой рукотворный дикий лес. Такова Москва, таков Питер, таков Сочи. Это не "каменные джунгли", потому что "джунгли" это что-то из словесного ассортимента папуасов и индейцев. Это лес. Дикий лес. Чтобы мы не делали, у нас получается именно он. Не важно, состоит ли он из странных клановых переплетений или из бредового бюрократического нагромождения. Суть одна.
Потому что мы, Русские, его дети. Мы - это он. Мы в нём. Он в нас. Естественный и живой, древний и мудрый, со всеми его достоинствами и недостатками.
Россия - это и есть Дикий Лес.

Ярославль - на удивление милый.
Здесь есть своя красная площадь - и это мило.
По всему городу реклама такси с телефонным номером "666-666" и это тоже мило.
Его милота отличается от гомельской, от кишинёвской. Она очень наша, очень русская, смиренная, простая, чуть робкая - но эта робость, она не из-за страха, не из-за невнятности.
Она из-за смирения.
"Смирение" - главная эмоция Ярославля.
Мне нравится этот город, нравится его аккуратность. Я ещё напишу о нём позже подробнее.

читать внимательно

который не занял первое место на конкурсе "самый тормозной в мире вайфай", потому что так и не дополз до места проведения конкурса

пыдытыды тыщщщ

я в Ярославле

работаю в компании "Лаборатория мультимедиа" и пишу сценарии для внутрикорпоративных учебных игр