Сегодня в полдень, вот уже пятый раз, я увижу этого человека. Он будет рассеян или обеспокоен, его будут мучить головные боли или тоска по близким… А я буду рядом, по-змеиному затаившись, смотреть, внимать. Этой встрече суждено стать последней.
Я так и не узнаю его имени и не попрошу рассказать историю жизни. А так хочется сесть рядом и слушать далекие, почти волшебные фронтовые рассказы. Или про ту Нинку, ну знаешь, есть такая во всяком дворе: красивая, бойкая, кровь с молоком. Ну знаешь, знаешь!..
В детстве я ходила по доскам цинизма, но таращила любопытные глазенки к свету, к таким добрым дедушкам и завораживающим рассказам.

Сегодня мое сердце в последний раз сожмется от жалости к нему. К угасшим силам смелого, умного человека, достойного называться мужчиной. Проеденный молью серый свитер, рубашка под ним, призванная хранить тепло вместо остывающей крови, и сквозная дыра в ушном хряще, там, где Поколение Next обычно делает пирсинг, никак не вяжутся с грустными-грустными светлыми глазами, глядящими в окно не с любопытством, но тоской.
Отрешенность, достойная преклонения.