Хочу пить. Открываю глаза и понимаю – хочу пить. Жадными глотками, захлебываясь. Встаю.
Очень
медленно.
Тело ватное. В ногах слабость.
Падаю.
Снова встаю.
В углу фальшиво мигает наряженная елка.
Думаю: «Вот пизда».
Мне надо найти немного воды. Стоп. Много воды. Бутылку. Нет, пятилитровую бутыль. Такую, из голубого пластика. Полную. Поднять над собой, раззявить рот и опрокинуть ее в себя. На кухне была такая. Иду к цели. Спотыкаюсь. Ударяюсь о стену. Мне не больно. Все как-то тупо.
Бутыль на кухне пуста. Я пинаю ее со злобой. Злоба? Да я просто в ярости. Нахуй! Дайте воды!
Я выворачиваю кран. Шипит воздухом. Змея водопроводная.
Кричу: «Суки, дайте воды! А-а-а!»
Кричу? Это: «Ки! Кырх-х-х-х! Кха-а-а-а!» можно назвать криком?
Импульс толкает тело, кривит его и тянет.
- Р-р-р. Кырх-х-х!
Я иду по улице. Почему я босиком?
Потому что я забыл обуться, идиоты!
Падаю на колени. Ем пригоршнями снег. Он не тает во рту и забивает горло. Рот не закрывается. Он забился снегом, словно песком. Проклятье. Приходится выковыривать его пальцами.
Сейчас я встречу девушку. Румяную, с пунцовыми щеками. У нее будет шаль на голове, и коромысло на плечах. На нем два ведра с прозрачной, колодезной водой. Она будет идти осторожно, боясь поскользнуться, расплескать. Она улыбнется, когда увидит меня — босого, очумевшего без воды. Я убью ее. Разнесу этим долбанным коромыслом ей череп. Я выпью оба ведра воды. Ебучей, колодезной воды.
А вот и она. Босая, рот забился снегом. Неужели у меня такие же безумные глаза?
Она говорит: «Р-р-р. Кырх-х-х». Я понимаю. Это значит: «Дайте воды!».
Я рычу на нее: «Кха-а-а!». Она понимает. Это значит: «Убью за воду!».
Мы идем вместе.
Со всех дворов к нам выходят люди. Они рычат. Они хотят пить.
Нас уже много. Мы — идущие вместе. Мы — мечта любого политика.
Словно полноводная река, питающаяся множеством ручейков, мы заполняем улицу.
- Р-р-р. Кырх-х-х! - наш девиз.
Среди нас старики и дети, матери и обычные бляди, отцы и конченные мудаки, братья и гнусные предатели. Мы – плотная масса, которая забивает, словно песок, узкое горло улицы.
Приятное чувство родства цели вибрирует во мне. Я знаю, что чувствует волк в своей стае — упоительное ощущения силы и власти без наказания и ответственности. Я такой.
Я могу рычать: «Кырх-х-х!». Я услышу в ответ: «Кха-а-а!»
Нас выплескивает на небольшую площадь. На ней стоит четырехэтажный особняк. Его украшает мигающая надпись: «С Новым годом!».
- Кха-а-а! – проносится над толпой. Мы так смеемся в своем неистовом безумстве!
На здании вывеска: «Горводоканал».
- Р-р-р. Кырх-х-х! – мы оскалили зубы. Мы разнесем этот дом в мелкую пыль.
Толпа качнулась и начала медленно обступать здание.
- Они уже здесь! – раздался чей-то крик. И мы увидели многочисленные тени в окнах. Они смотрели на нас сквозь прицелы.
Мы это чувствовали. Так чувствуют волки, когда бегут вдоль флажков.
- Кха-а-а!
Это значит: «Убью за воду!».
- Огонь!
Вспышки. Пули. Свинцовый дождь. Его капли вонзаются в нас, хлещут.
Меня сбивает с ног. Неловко поднимаюсь. Мне не больно. Все как-то тупо.
- Черт! Какого хуя?!
- Стреляйте!
- Они не умирают!
-Кырх-х-х! Р-р-р!
- Мама!
- Блядь, да убейте же их всех! Всех!
- А-а-а-а!
- Мне нужны патроны! Дайте же патроны!
- Сдохни!
Я рычу, я оскалил зубы!
Я вижу их всех: сантехников, водопроводчиков, инженеров, лаборантов, директоров, замов, помощников по всем вопросам, водителей, сварщиков и профсоюзников. Я вижу всех работников водоканала. Их лица искажает бессильная злоба и страх.
Они кричат: Убейте их! Огонь! Патронов!
Они кричат.
Я убью их всех, но выпью воды. Ебучей колодезной воды!
Воды без бензола.