I can see it in your eyes, I can feel it in your touch, I can taste it from your lips...

Мы играли на гитарах, в карты, пили вино со смешным названием Лыхны и смеялись. Спокойной ночи!

Краткость - сестра таланта. Точка. Однозначно.

Не умею отвечать на комментарии. В смысле не знаю, что жать, чтобы ответить.

Ну чё, не буду я писать, как я сегодня ездила в Совет Федерации и общалась с толстыми дядьками-политиками, тем более, что завтра мне эта "радость" предстоит снова((( А чё собственно написать, я и не знаю даже.
Ангел опять сегодня выпендривался. И чего меня на нём застопоривает, фиг его знает. И вообще, слишком много он про меня знает, а я про него - практически ничего. Хорошо конечно, заглянув в чужую душу, сидеть себе тихонько при своём и посвистывать, не вылезая из-под панциря. Закопался он совсем с головой в своём Гештальте. Только одно сегодня было приятно: уже когда шла совсем усталая и грустная от метро домой, вдруг раздался голос: "Привет, Солнышко!" - оказался Хамов друг, тот у которого бульдог или фиг знает кто ещё не лаял, когда я песни пела. Запомнилось ему это почему-то. Хочет, чтобы я его на гитаре играть поучила. Ну-ну...

Господа! Если кто щас это читает, может сможете ответить мне на вопрос. Почему, ну вот почему всё время такое ощущение, что жизнь проходит мимо, как не пытаешься вцепиться ей в загривок и оседлать её??? Ну что же можно сделать, чтобы как-то выкарабкаться из пожизненой депрессухи без особой причины, из этого противного болота, когда практически на всё плевать? Жить хочется безумно, страшно хочется радоваться и понимать, что живёшь не зря! Безумно хочется быть собой, бегать по лужам под дождём, хочется быть в каком-нить там белом платьице, простите за банальность, чувствовать лёгкость и может быть даже... летать... А я as usual вся в чёрном с неизменной теперь сигаретой в зубах, с щедро подведёнными чёрным глазами (лучший способ удерживаться от слёз - размажется ведь всё, позорно будет ). И дело в том, что сейчас именно это - я. Напяль я сейчас на себя то пресловутое белое платьице, я буду ощущать себя полной дурой, улыбнись я сейчас широко и радостно - получится кривая неискренняя ухмылка... Вот блин, понять бы, что не так! Понять бы, ЁЛЫ-ПАЛЫ!!!

Э-э... нажала случайно на клавишу... Короче, с каждой каплей вопросов становится всё больше и больше, а вот ответов почему-то не прибавляется. Почему жизнь напоминает большую паутину, каждая ниточка которой ведёт в неизвестность, где пересекается с сотней других, ведущей в свою очередь в неизвестность? Как поймать Чудо? А если вдруг поймал, как не упустить? А если упустил, то что теперь делать - неужели теперь Зима никогда не закончится?
Вот, что написалось по этому поводу, пусть год назад, но history почему-то всё время repeats itself...

Кукольник
Тебе очень хочется громко-громко закричать. Так, чтобы повылетали стёкла. Так, чтобы соседи подумали: «Режут». Так, чтобы все окрестные птицы с перепугу собрались в косяк и диранули на юг. Тебе хочется, чтобы всё закончилось. Чтобы закончился этот спектакль, в котором ты играешь то ли главную, то ли второстепенную роль, а то ли просто изображаешь звук падающего тела за сценой. Ведь где-то должен быть спрятан нож, которым можно перерезать эти ниточки, кажущиеся на первый взгляд такими тонкими и непрочными, а на самом деле крепкими, как верёвки, которыми завязывают на корабле морские узлы. Кто-то дёргает за них, направляя тебя то в одну, то в другую сторону, заставляя говорить не те фразы, которые вертятся у тебя на языке. Иной раз хочется повесить трубку, слушая ненужное перемалывание воздуха на том конце. Выйти из комнаты, в которой регулярно собирается пара десятков людей, чтобы пометать друг в друга заранее отточенными или мастерски придуманными сходу красивыми высказываниями, а затем разойтись довольными собой, но не друг другом. Хочешь сказать человеку, которого любишь, что ты его действительно любишь. Но что-то мешает. Что-то держит за горло, как петля на виселице. Боишься сделать шаг в сторону – а вдруг полетишь в пропасть, тогда всё, конец. На дно всё равно не упадёшь, а так и будешь болтаться вправо-влево, уже совсем мёртвый.
И вроде даже кричишь, зовёшь на помощь, и даже кажется, что тебя слышат, дают советы, ожесточённо спорят между собой о том, что для тебя лучше. А потом понимаешь, что советы дают не тебе, а ему, тому, кто тебя за верёвки дергает. И он слушается, и ведёт тебя сначала направо, потом налево, опять заставляет тебя говорить ненужные слова. А потом наступает момент, когда понимаешь, что больше не выдержишь. Ещё немного, и сломаешься, выйдёшь из строя, как и все марионетки, и тебя выбросят на свалку или положат в старый запылённый сундук, куда никто не заглядывает. У тебя в голове уже нет мыслей, от усталости ломит тело, от приклеенной улыбки сводит скулы. Кажется, что сейчас упадёшь, и тогда действительно всё, придёт конец. Из последних сил заставляешь себя открыть глаза, пытаешься повернуть голову, чтобы оглядеться – вдруг всё-таки он где-нибудь поблизости завалялся, этот нож. Но нет, его не видно, только бледный мираж маячит вдалеке – не достигнутая цель, несбыточная мечта.
И тогда ты кричишь. Ты всё-таки кричишь, уже не видя ничего перед собой, не чувствуя своего тела, уже не боясь ничего и ни на что не надеясь. Теперь у тебя осталось только одно желание: увидеть его. Того, кто всё это время дёргал за ниточки. Просто посмотреть напоследок в его глаза, узнать, кто это. Ты с трудом поднимаешь голову, не видя, что в окнах лопаются стёкла, не слыша криков : «Режут!» из соседней квартиры, не чувствуя, как со свистом проносятся мимо тебя стаи птиц. Ты поднимаешь голову, с ненавистью глядя на него, того, кто держал тебя всё это время в своих руках. Ты видишь искажённое от злости лицо и узнаёшь в нём себя.

ОДИНОЧЕСТВО
Это – дождь, это стук его капель по крыше, прохладные сладкие капли   на
губах и щеках. Открываешь глаза – за окном синие облака. Синие птицы
провожают меня на вокзал. По синим рельсам куда-то вдаль, бесконечно. Под
серым лохматым небом. Весенний ветер гладит по голове, бросает пряди волос в
глаза. Бегом по тёплым деревянным шпалам, как по лестнице, ведущей стрелой к
горизонту. В промокшем кармане несколько сложенных вчетверо чистых листов
А4. Для писем в небо, на которые никто не ответит. А дождь всё не проходит.
А может, не стоит бежать? Ведь всё равно некуда. Мокро. Тихо. Пусто. В ушах
отдаётся стук сердца. Неужели нет здесь больше никого живого? Я слышала
чьё-то дыхание. Я видела чью-то тень. Кто-то протянул мне руку и тут же
пропал, растворился в синем тумане. В моём рюкзаке стопка фотографий. Лица,
улыбки, синие глаза, ямочки на щеках, удивлённо поднятые детские брови.
Когда-то мы были вместе. Я дарю фотографии ветру. Он ловит их, играет ими. И
бросает обратно мне. Я снова бегу. Бегу от них прочь. Когда-то мы были
вместе, но каждый из них пропал. Кто-то уехал на поезде, кто-то улетел на
самолёте, а кто-то просто ушёл пешком. Их всех унесло с собой время.
Это горячие солёные слёзы, это холод метро, это внезапная дрожь при взгляде
кому-то в глаза. Это вопросы, остающиеся без ответа, это песни, которые
никто не услышит, письма, которые никто не прочитает. Это ночи без сна на
открытом окне десятого этажа, когда в домах по очереди гаснут огни, а по
небу медленно плывут, поднимаясь с востока, звёзды. Ты знаешь почти все их
поимённо, но некому рассказать об этом. Сирень внизу шелестит листьями и
зовёт к себе, в прохладную темноту ночи, но нет никого, кто пошёл бы туда с
тобой. Все спят. Только на твоём окне горит маленький огонёк свечки с
запахом свежих водяных лилий. Тёплый и живой язычок пламени в твоих руках.
Все спят. Плывут звёзды, мигает жёлтым светофор на перекрёстке, шумит в
тополях ночной ветер. Сидишь на окне, смотришь в небо. И некому рассказать
сказку, которая сочиняется у тебя в голове, и некого послушать, и не с кем
поспорить, и некому уткнуться носом в плечо. Молчишь сам с собой, потому что
молчать тоже не с кем. Одиночество – это тень, которая ходит за тобой по
пятам. Одиночество – это ты, когда всё, что у тебя есть, никому не нужно.
Это горячие солёные слёзы, это холод метро, это внезапная дрожь при взгляде
кому-то в глаза.