"Публичные признания женщины среднего возраста" - милая книжка. Только формат тамошних заметок - незолотая середина между гораликовскими суперминиатюрами (от нескольких слов до десятка фраз) и довлатовскими рассказами - сбивает с толку. Уже не анекдот, но еще не цельное произвение. Видимо, журнал, куда эти заметки поставлялись, то еще гламурное издание :) Только прочувствуешь ситуацию - ба, уже все закончилось.
Но знакомство с Таунсенд на этом заканчивать не хочется. Стиль хорош, перевод адекватен (сужу, сравнивая с переводами Пратчета от Жикаренцева и Ко - есть культурная связь -)
Адриана мне. В студию.
-D

PS Верните Петржелу!

17 июня приезжал Калугин с акустической программой. Волшебно. В кои-то веки можно было слушать его сидя, а не топча друг у друга ноги и прочие части тел.
Было много хорошего (все было хорошим) - даже "Ступени" с "Танцем Казановы". И было неожиданно публицистическое "Наша родина - СССР" петербургского поэта с забытым мною именем.
Осенью обещал быть с группой. Жду.

Последнее время чувствуется какой-то музыкальный голод. Из того, что есть, рэндомом/шаффлом удается выбрать одну композицию из чуть ли не трех дюжин; альбомов же не хочется вообще. На этом фоне стал приглядываться к тем персонажам, по одной песне которых мне нравится (иногда очень). Накачал, вбросил в плеер и ходил как дурак вглядываясь в себя.
Что же.
хРЮЙ, для начала Flёur.
Песня "Формалин" поселилась в плеере надолго, спасибо Але за наше счастливое детство. Чуть истеричный, но сдержанный вокал, за которым угадывалась внутреннее нечто, намекающее на взрывное проявление в других вещах; флейта, к которой я питаю определенную слабость (Привет, Мелочь); текст, тоже многообещающий.. Однако, все остальное, что я слышал (4 альбома из 5 выпущенных, последний ниасилил) - бледная тень. Возможности оказались нереализованными. Удалил нафиг.
Торба-на-круче была представлена песней "Псих". На какой-то дцатый раз ее прослушивания (не за день, как некоторые, и даже не за неделю) мне вдруг послышались мьюзовские интонации в кульминации данного произведения, и мне захотелось услышать остальное. (Кстати про аналоги - до сих пор помню самодовольную Арбенину, говорящую в телевизоре о том, что Muse - самая снайперская группа. Какой нарциссизм, м? Это может быть отдельные элементы Живого как-то ассоциировались с Muse, и то.. Ну да ладно.) В общем, эти надежды тоже не оправдались, и даже из "Психа" аналогия куда-то делась. Второй альбом "Час времени" оставил, слушать его можно, но ничего особенного в нем не нашел.
Ну и наконец, хоть Сплин порадовал. Первое прослушивание "Раздвоения личности" прошло мимо, зато второе сорвало крышу. Такого напряженного предчувствия беды, уже не призрачной, но еще не внятной угрозы, "тьмы, окутывающей ненавидимый прокуратором город" в отечественной музыке я не знаю. Альбом вполне может служить саундтреком к какому-нибудь менее брутальному и более мелодраматическому варианту "Города грехов". Другое дело, что видеоряд наверняка все испортит. Мастхэв.

Вот что меня настораживало во всяких современных отечественных авторах, так это отсутствие чувства сюжетного времени. Вот из свежего: дневной поезд Мск - СПб, идущий, понятное дело, 8 часов. Главный Герой садится, слушает монолог Неприятного Типа (фраз дюжину по паре предложений), идет в тамбур, читает несколько страниц умной книжки, беседует с вышедшей Милой Дамой (на все про все - фраз с полсотни, считая описания, а не точный разговор), берет у Дамы телефон - и тут поезд вкатывается в Питер. Куда делись еще шесть часов поездки - загадка природы.
И это пример яркий, нестыковок таких тьма, если покопаться. И вроде мелочь, а рушит всю картину, и получается произведение аналогично фальшивым елочным игрушкам, которые блестят как настоящие, а радости не приносят.

*Устал я, чесслово, от современных отечественных. Вот поеду 13 апреля на дневном поезде сам по известному маршруту, и возьму с собой "Понедельник...". И буду плакать от того, что читаю его не в первый, а в двадцать первый раз =)*

после прочтения его произведений нет чувства опустошенности (с)

На самом деле все не так. Не встречал пока ни одного произведения Федора Михайловича, которое заканчивалось бы однозначно хорошо. Понятно, что финалы "Идиота", "Бедных людей", "Игрока" мягко говоря грустны. Неодназначнее ситуация с "Братьями Карамазовыми", "Селом Степанчиковым..." и - о чем пойдет сейчас речь" - "Преступлением и наказанием".
Ведь в этом последнем был задан вполне определенный вопрос, некорректность которого доказана не была. И поэтому ответ на этот вопрос звучит также вполне определенно.
Вообще слово "преступление" формально не несет никакого негативного смысла - переступают некий порог, некую черту, совсем необязательно последнюю. Но вот задаваться вопросом о правомерности преступления грани - означает, что на другой стороне преступившему не рады. Он не готов, он права не имеющий.
В Произведении цель преступления - доказательство того, что преступление возможно. Но, как было сказано в самом произведении, даже задаваться вопросом о правомерности такого шага - уже проигрыш. А во-вторых, смысл цели уж никак не стоит рядом с теми, вдохновение в ком черпал Родион Романович: наполеоны и прочие ксерксы с кирами строили державу, РР - строил себя. А таким методом, какой выбрал он, можно только разрушить. Что, собственно, и произошло. И возрождение сомнительно, потому что осталась память. И этот экспоненциальный хвост от кульминации "Я убил" до самого конца будет тянуться и тянуться, и наказание не закончится. А бонус в виде Сони - ложка сладости в пустой бочке.

PS Всех с 8 марта (с)

Противоречиво. На одной чаше - вроде бы неподъемный груз: неубедительная игра (где-то - недо-, где-то - пере-бор) главного героя, бледная - прочих, явная нелогичность многих поворотов сюжета, пресловутый нелюбимый хэппи-энд, тоже нелогичный, хоть и предсказуемый.
Но на другой чаше - что-то непонятное, что цепляет - и уравновешивает.
То ли это мир антиутопии по Оруэллу, Брэдбери и Фоллауту с примесю стиля Матрицы (главный герой с первой секунды напомнил Нео, это чувство периодически отпускало, но во время боевых сцен вспыхивало вновь, с такой легкостью крошил он "агентов Смитов" :), редкий для (современного?) американского (?) кино. (Навскидку вспоминается только "Бразилиа" и "Харрисон Бержерон".)
То ли авторская идея о том, что середина без возможности крайностей - мертва (впрочем, пфр, невеликое достижение мысли для литературы; для кино и этого достаточно :D)
То ли фраза о том, что нет различий между "государством", декларирующим борьбу с войной и насилием, и "террористами", алкающими возрождения чувств в Человеке, если достижение цели идет одним и тем же способом - стрельбой в автоматическом режиме по живым мишеням.

На повторный просмотр через несколько месяцев.

А потом третьего января мы спустились с гор.
С дикими воплями и гудками, нарушая все возможные и невозможные правила ДД (не Дарьи Дмитриевны, но Дорожного Движения), на двух машинках мы вломились в Севастополь, где трое из нас и остались, а остальные отправились в Ялту. Среди оставшихся был и я.
За два полных дня и два неполных (поздний_вечер-ранне_утро) мы (я) успели посмотреть: развалины Херсонеса, море и скалы у мыса Фиолент, найденный там же дзот и форт береговой обороны (по меткому замечанию коллеги О., заброшенные форты друг от друга не отличаются ничем, где бы они не располагались - на юге ли, или на севере), аллею городов-героев и памятник затопленным кораблям (в очередной раз). Фото снизу. Забавным было то, что каждый день кто-нибудь уезжал. Так что к вечеру шестого в южном городе-герое не осталось никого из нашей компании.
Я продолжаю чувствовать безумную влюбленность к этому городу. И вернусь туда снова при первой возможности.

А в Мск пили вино и текилу с Дисой и Ко на болотной. Смотрел на пои-файр-шоу, понравилось. Очнулся в Питере 8-го без похмелья, но с непониманием: почему, если я входил в поезд по направлению "вперед" и никуда не сворачивая свалился на первую полку, этот самый поезд поехал по направлению "назад", где по всем расчетам было здание вокзала? Реальность тонка чрезвычайно.

Размышления о смысле бытия, они же - окончание повествования, следуют.
Почтим память Проекта вставанием.

Приложение:
1. Херсонес.
2. Фиолент.
3. Диса.

Я собрал первый подарочный паззл на 2000 кусочков, ура, товарищи. Фото прилагается. Паззл был собираем с начала июня по конец декабря с большим перерывом в 5 месяцев, бо технология сбора неба пришла очень неожиданно и чуть ли не во сне, а без этой технологии небо было собирать уж очень тоскливо.
***
С камрадом sanyalal уезжаем в Крым. Завтра. Неизвестно как, но с молодостью и задором, которые набьют морды наши рюкзаки и карманы. Из наших планов я знаю только то, что на обратном пути буду в Мск с 14.30 7 января до 1.30 8 января - и эти 10 часов хотелось бы провести в теплой компании дорогих москвичей, raindance, я понятно выражаюсь? ))

Когда выныриваешь в иную реальность и возвращаешься через определенное время (которого нет) в реальность текущую, кажется, что сон - не то, что было мгновенно, но наоборот - то, что постоянно. Замечаешь какие-то нелепые нестыковки, грубые швы, потеки клея и краски, картон декораций. Не видишь только режиссера всего действа. И не видишь приемлемого выхода из театра. Проснуться же не получается из-за регулярной дозы снотворного, впрыскиваемого в вену.
И тут уже думаешь, что же сон - не навязываемый окружающий мир. И тут уже хочешь раскаяться в рывке за край. И снова, с этой уже стороны - не пускают. Потому что от прекрасного не отказываются по доброй воле. Потому что эта гармония измеряется алгеброй - а значит, живет самостоятельно, в отличие от обычных снов. И потому что вырвавшись за грань однажды - вновь туда не стремиться нельзя.
Вот и мечешься по приграничной полосе, как бездомный пес. И воешь на луну каждую ночь - ведь тоскливо не потому что плохо, а потому что жалко каждого родного и любимого. И от этого тоже - воешь.

Наполовину полны они либо пусты - зависит же от того, какое действие производится с ними.
Если в стакан что-либо льется - он все еще наполовину пуст.
А если оттуда нечто пьется - он все еще наполовину полон.
И кто я после этого? =)